Время - московское!
Шрифт:
Официально нас вывели из боевого состава первой линии на отдых и переформирование. Но реально пока что был один сплошной отдых и никакого переформирования. В самом деле, офицерский досуг нетребователен к кадрам и люксогену, боеприпасам и запчастям. А вот для того чтобы возродить боеспособное авиакрыло, было необходимо очередное пополнение с Земли: новые флуггеры, новые экипажи… Да и новый авианосец не повредил бы! Тоже вот — мелочь, а важно.
Впрочем, если бы командование Второго Ударного всерьез решило дожидаться нового авианосца, я успел бы пустить корни и врасти в койку Юхтиса, как мелианитский флорозойд.
В один прекрасный апрельский денек, который на планете С-801-7 мало чем отличался от, скажем, ненастного ноябрьского, ко мне пришел Бабакулов. С бутылкой вездесущего «Абрау-Дюрсо», конкретнее — каберне.
Вообще-то вездесущим оно было только в Городе Полковников и только с недавнего времени. После Битвы Двухсот Вымпелов его подвезли с Земли в количестве неимоверном для космических субмарин Иноземцева, которые пока что продолжали нести боевое дежурство на орбите. На Х-крейсерах «Абрау-Дюрсо» выдавали за вредность из расчета одна бутылка-сутодача на троих. Я же считал, что простому пилоту иметь это божественное вино у себя на столе в военное время — не очень прилично. Ведь в Арзамасе и Сарапуле, Рыбинске и Рославле эвакуированное население мегаполисов питается бледными куриными (так сказать) сосисками, а фляжка ординарного коньячного спирта стоит как подарочная трехлитровка «Арарата» в мирное время!
Впрочем, перехватив мой взгляд, Бабакулов мою совесть успокоил:
— Саша, извини, не предлагаю. Я от тебя Цапко встречать пойду, он сегодня из Колчака прилететь должен. Ему, сам понимаешь, нужнее. После всего, что ему выпало… Месяц комы!
— Так его не комиссовали?! — Я был готов зареветь от счастья. Лично мне Цапко был не очень симпатичен, но разве же дело в симпатиях? Главное: наш, родной.
— Этого комиссуешь… Ладно, Саша, слушай дело. Меня окончательно утвердили, теперь я комэск, без «врио».
— Поздравляю!
— Спасибо. А тебя будем ставить моим замом и командиром полуэскадрильи.
— Э-э… Я, может… Погоди, Ибрагим, а почему меня? Ведь Кожемякин же! У него опыта!.. — Я осекся. — Или он… тоже? Но ведь на балу я его… Что с ним?!
— Да не бледней, Саша, не бледней. Для Кожемякина вакансия поинтереснее открылась. Его в первую направляют, комэском. Там всех кадровых выбило вчистую. Бердник уже утвердил.
— А Цапко? Ты сказал, сегодня прилетает?
— Ему истребители теперь заказаны. Летать он будет. Но скорее всего на «Асмодее» или «Андромеде». Максимум, что ему светит, — штурмовик. Через месяцок, когда окончательно оклемается.
— Да-а-а… Выходит, больше некого? И никого со стороны нам на укрепление кадров не пришлют?
— Именно. Одни мы с тобой остались и полагаться будем только на себя. Бердник твою кандидатуру поддерживает. В авиакрыле тебя знают и ценят. Так что, Саша, надо.
— Ну раз надо — значит, надо, — без энтузиазма сказал я.
— Вот и отлично. Завтра в одиннадцать ноль-ноль встретишь на четвертой площадке «Огюст Конт» — это воентранспорт из мобилизованных магистралов. С ним прибывают новые машины в контейнерах и орава пацанов из Подольска.
— А что там — в Подольске-то?
Бабакулов тяжело вздохнул и потер переносицу. В вылет он обычно надевал линзы, но в небоевой обстановке предпочитал очки, которых, кажется, имел в запасе две дюжины.
— В Подольске вообще-то малоафишируемое училище, где почти весь наш осназ готовят. Есть у них и свой космодром. В первые же дни войны на его базе развернули Подольскую Военно-Космическую Школу.
— Школу? Конверсия гражданских пилотов, что ли?
— И не только пилотов. Туда загребли всех, кто хоть каким-то боком имел отношение к полетам на воздушно-космических аппаратах. В штабе травят байки, будто брали даже стюардесс пассажирских флуггеров. Чушь, конечно, но какие-то женщины там точно есть.
— Лишь бы не черти с рогами. Ну, встречу я их, а дальше?
— К «Огюсту Конту» прибегут «купцы» от других эскадрилий и полков, так что придется подшустрить. Полагаюсь на твою интуицию: отбери десять человек с виду поживее. Отведешь их к центральному капониру, его уже местами подремонтировали. Тебе укажут, где их поселить. И сам будь готов переселяться. С послезавтрашнего утра снова переходим на казарменное положение. Пора работать.
— Лады.
— Чего ты грустный-то такой?
— Да как тебе сказать, Ибрагим…
А дело было в том, что именно «Огюсту Конту» предстояло, согласно обнародованному неделю назад эвакорасписанию, вывезти Таню из Города Полковников на Землю. Заодно с большинством других обитателей «Велико Тырново». Но только согласно тому же расписанию «Конт» ожидался не так быстро, дней через пять. А теперь вот оказалось: завтра…
«Что ж… Такая, видно, у нас судьба», — подумал я.
Глава 10
Вара-8
Апрель, 2622 г.
Лавовый полуостров
Планета Фелиция, система Львиного Зева
Светило ослепительное полуденное солнце, когда Эстерсон, Полина и сирх Качхид выбрались из моторной лодки на пристань конкордианской базы Вара-8.
Пришвартовавшись, Эстерсон помог выбраться своим спутникам — вначале с галантной улыбкой извлек из лодки Полину, а затем подал руку помощи Качхиду. Инженер ни на минуту не сомневался в отменной ловкости сирха, анатомия которого давала ему карт-бланш на самые головокружительные акробатические трюки, однако помнил: ничто так не радует дурашку, как человеческое внимание. В этом отношении сирх мало чем отличался от обычного домашнего кота, которого чем больше гладишь — тем лучше.
Поначалу Эстерсон был против того, чтобы брать Качхида на базу, поскольку опасался, что сирх замучает их рассуждениями о Скрытой Каче и своими стихами, до чтения которых он, как и всякий непризнанный гений, был не в меру охоч. Однако сирх наотрез отказался оставаться на «Лазурном берегу». Дело дошло даже до имущественных споров.
— Это я нашел лодку, на которой вы будете плыть. Значит, лодка моя! — возмутился сирх в ответ на вежливое предложение Эстерсона посторожить хозяйство. Шерсть на мордочке сирха пошла коричнево-оранжевыми волнами, выражая обиду. — Качхиду, владельцу лодки, нужно побывать в доме однолицых бесцветиков!