Время - московское!
Шрифт:
Полина посмотрела на него длинным, испытующим и, как заключил инженер, восхищенным взглядом.
— Роло, ты делаешь успехи в телепатии, — сказала она. — Я очень хочу слетать на орбиту, к этому чертову «Мул». Более того: я очень хочу улететь на нем с этой чертовой планеты. Очень.
Если женшина три раза повторяет слово «очень», то мужчине категорически рекомендовано к ее словам прислушаться.
И тогда Эстерсон понял, что все так и будет.
Нужно освоить пилотирование «Сэнмурва»? Что же, значит, освоим.
Пару раз наложить в штаны в ходе стыковки? Что же, значит, постираем штаны.
Придется иметь дело с трупами клонских пилотов, умерших от удушья? Ерунда, всего лишь трупы.
Глава 11
Новое назначение
Апрель, 2622 г.
Город Полковников
Планета С-801-7, система С-801
На следующее утро меня разбудил «Лебедь» Сен-Санса в исполнении симфонического оркестра Новосибирской Государственной филармонии — душка лейтенант Юхтис зарядил свой будильник отборной слезоточивой классикой.
Просыпаться под «Лебедя» совершенно не хотелось.
Напротив, необоримо тянуло спать дальше. Спать вопреки всему, спать и видеть сны — пастельные, прозрачные, как юбочки балерин. Сны, лучащиеся бриллиантовым светом несбыточной мечты, еще больше самых лучших, самых волшебных снов, и так до самой смерти…
Кстати, о смерти. «Лебедя» обожала моя покойная мать. Неудивительно, что ее растушеванное памятью лицо я и увидел перед своим мысленным взором, когда видеосвязь прогундосила: «Лейтенант Пушкин, вас вызывают!»
И лишь когда звуки виолончели угасли под низким потолком моей лилипутской комнаты и на смену им пришло буравом ввинчивающееся в мозг пиликанье вифонного вызова, я открыл глаза и, на ходу прилизываясь, подскочил к экрану.
— Лейтенант Пушкин? Как поживаете? — На меня смотрело востренькое недоброе лицо молодого офицера, обладателя щита и меча ГАБ в петлицах.
Вопрос был странным. Не только неуставным, но и совершенно не соответствующим суровым реалиям военного времени. Как может «поживать» офицер во время войны? Только хорошо. В смысле, жив — и то хорошо.
— Все в норме, — сказал я.
— Вас просит к себе генерал-майор Колесников, — сообщил офицер. — Ровно в полдень. Сегодня. Вас устраивает время?
— М-м… — Я просто-таки сомлел. В кои-то веки кто-то интересовался моим комфортом! Причем этот кто-то представляет ГАБ — организацию довольно неучтивую, которая предпочитает не «просить к себе», а «настоятельно требовать» и «предписывать».
— От вас требуется однозначный ответ, — поторопил меня востренький.
(«Вот-вот! Требуется! Это уже ближе к теме».)
— Мне-то… лично мне удобно. Но сегодня в одиннадцать ноль-ноль я должен принимать пополнение для своей эскадрильи. Боюсь, комэск Бабакулов…
— Об этом забудьте. Товарищ Бабакулов уже вошел в ваше положение.
«Когда успел?.. Ах, нуда… ГАБ!»
— А по какому вопросу меня… м-м… просят?
— Об этом вам сообщит генерал-майор лично.
— Куда именно мне следует явиться?
— Район 12-2, строение 17, комната 1801. На входе сообщите свою фамилию. Этого будет достаточно. И постарайтесь не опаздывать!
Экран погас, а я скорчил презрительную гримасу, дескать: «Поучи жену щи варить!»
Уж чему-чему, а пунктуальности я научился еще в родной Академии, где за опоздание в десять минут без уважительной причины могли преспокойно отчислить даже отличника. Как говорится, невзирая на. Да ведь и верно. Тому, кто не чувствует каждую секунду хребтом, в пилотах делать нечего.
Однако в тот день словно бы какой-то мелкий бес путался у меня под ногами, желая во что бы то ни стало посрамить меня перед ГАБ — интеллектуальным щитом Отчизны!
Я загодя узнал местонахождение района 12-2 и прикинул, сколько времени мне потребуется, чтобы добраться до него на своих двоих, А как иначе? Штатный монорельс разбомблен, полагаться на попутку неумно, а личного транспорта лейтенантам не положено!
Вышел с запасом в двадцать пять минут. Однако сюрпризы начались прямо у дверей офицерского общежития. На улице работали саперы, весь район был оцеплен, из здания никого не выпускали: в соседнем квартале на глубине пятьдесят метров, под руинами, нашли три неразорвавшихся линкорских снаряда. Дело серьезное.
Выбираться на улицу пришлось окольным путем, через подземный аварийный выход. Десять минут — коту под хвост.
Погодка тоже не подвела. Жаровня Небесного Грузина тлела сегодня зловеще-алым, потусторонним светом. Дул пронизывающий ледяной ветер такой исполинской силы, что гудели на низкой ноте стальные арматурины и дребезжали остатки кровли разрушенных складов. Я продвигался с максимальной скоростью два километра в час, сгибаясь едва ли не до земли. Пожалуй, кабы не одна добрая душа на штабном мобиле, которая подбросила меня до места, на встречу я и вовсе не попал бы…
— Гвардии лейтенант Александр Пушкин! — выплюнул я в лицо сержанту на проходной. — Мне назначено.
— Между прочим, вы опаздываете, — ехидно заметил сержант, сверившись со списком. — На двенадцать с половиной минут!
— Да знаю я, знаю, — досадливо проворчал я, растирая ладонями окоченевшие щеки.
Наплевав на условности, я трусцой побежал через чинный вестибюль Территориального Управления ГАБ по Восемьсот Первому парсеку к лифту, который должен был доставить меня на минус восемнадцатый этаж, к месту встречи.