Время, назад (сборник)
Шрифт:
– Человек, – сказал отец Файн, – это тоже в чем–то животное, со всеми животными страстями. Мы в этом не виноваты, и вы тоже не виноваты в своих тайных позывах, преступающих Божий моральный закон.
– Это да, – горько сказал Тинбейн, – но есть же у меня и высшая сущность.
«Только она, – подумал он, – ведет себя крайне вяло, ни в какие дела не лезет. Правду говоря, ничто во мне особо не противится… Я нуждаюсь, – осознал он вдруг, – не в совете, что правильно и что неправильно, и даже не в отпущении грехов. Я нуждаюсь в четком плане, как мне все это провернуть!»
– Тут
– Что? – вздрогнул Тинбейн. Теперь он почти не сомневался в телепатических способностях священника. – Ну точно, вы умеете понять, о чем человек думает.
Ему уже очень хотелось закончить эту беседу, но делать это самому было как–то неудобно, а пастор совсем не спешил его отпускать. За обращение за помощью приходилось расплачиваться.
– Вы не боитесь поступить плохо, – сказал отец Файн. – Вы боитесь, что ничего не получится и все об этом узнают. Вот эта девушка, про которую вы говорили, и ее муж – вы боитесь, что потерпите неудачу и они объединятся против вас, а вас самого оставят ни с чем. – Его голос звучал горько и укоризненно. – Ну, скажем, вы попытаетесь к чему–то там принудить эту девушку, а она испугается и бросится к мужу, что совершенно естественно, и где же вы будете тогда?
По полицейской рации дежурный пробубнил какое–то сообщение, относившееся к кому–то другому и к совсем другой части Лос–Анджелеса. Тинбейн, однако, воспользовался случаем и сказал:
– Это меня, нужно лететь. – Он открыл дверцу перед пастором, а когда тот вышел, сказал без особой искренности: – Огромное вам спасибо.
Дверца за пастором захлопнулась, и тот ушел обратно в дом.
Тинбейн взмыл в небо и погнал, не особо выбирая направление – лишь бы подальше от «Флакона Гермеса».
Когда на пороге появился отец Файн, Себастьян Гермес заметил на его лице явную обеспокоенность и сказал:
– Видно, у него серьезные проблемы.
– А у кого их нет? – откликнулся пастор, все еще погруженный в размышления.
– Давайте ближе к делу, – обратился Себастьян к нему и к Бобу Линди, уже приступившему к работе. – Я проверял жука, установленного на могиле Анарха Пика, и вроде бы расслышал удары пульса. Еле слышные, аритмичные, но что–то мне подсказывает, что возрождение уже близко.
– Он же стоит, небось, миллион поскредов, – заметил Линди.
– Лотта принесла из Библиотеки уйму информации, – сообщил Себастьян. – Отлично поработала. – Про себя он удивлялся, как это она сумела такое, при ее–то застенчивости. – Я узнал все подробности про Анарха Пика, это был действительно великий человек. Ничего похожего на Рэя Робертса, полная противоположность. Мы сослужим миру, а в особенности населению СНМ, огромную пользу. – Очень возбужденный, он яростно всасывал дым сигареты, и та становилась все длиннее и длиннее. – Беда только в том, что ей придется еще туда сходить, на этот раз меня интересует этот чокнутый Робертс.
– А он–то зачем? – удивился Боб Линди.
– Да ведь Робертс, – взмахнул рукой Себастьян, – является для нас одновременно и угрозой, и самым главным
– Хорошо, что Лотта туда сходит, – сказал Р. К. по некотором размышлении. – Ведь масса того, что пишут в газетах про телезвезд, политиков и религиозных деятелей, абсолютно недостоверна. И все же я думаю, что ты прав. Анарх основал религию Юди, и вполне разумно считать, что он им очень нужен. Но с другой стороны, – закончил он, – нельзя исключать, что они его тут же и грохнут.
– А это нас сильно беспокоит? – спросил Боб Линди. – Как они с ним поступят, это не наша проблема, нам бы сдать его с рук на руки и получить свои деньги, а там хоть трава не расти.
– Как же можно так говорить! – возмутилась Черил Вейл, внимательно слушавшая беседу. – Ведь Анарх был такой хороший.
– Не говорите вы все сразу! – крикнул Себастьян. – Посмотрим, что Лотта добудет в Библиотеке. Может, Робертс не так уж и плох и с ним можно иметь абсолютно законный этический бизнес. – В том, что в руки к ним идет огромная добыча, он ни секунды не сомневался.
– А ведь Лотте не захочется еще раз идти в Библиотеку, – заметил священник.
– Ничего, – отмахнулся Себастьян, – как–нибудь не умрет.
И все же совесть его кольнула. Нужно было, пожалуй, сходить самому. Вот только… Его тоже мутило от этой Библиотеки. «Возможно, – мрачно подумал он, – потому–то я ее туда и послал, делать за меня тяжелую работу. И Лотта, наверное, это понимала – и все равно пошла».
Эта беспрекословность делала Лотту особенно трогательной – а заодно вводила его в соблазн свалить на нее неприятное или занудное дело. Соблазн, с которым следовало решительно бороться. Чаще всего эта борьба увенчивалась успехом, однако иногда, как в случае с этой Библиотекой, он уступал своим собственным страхам, щадил себя и посылал ее мучиться. А потом себя за это ненавидел – как, например, сейчас.
– И еще, Себастьян, одна вещь, – сказал священник, – которая, возможно, не пришла вам в голову. Возможно, Рэю Робертсу и не слишком понравится возрождение Анарха, но в его организации найдутся и такие, кто ждет появления нового вождя с радостью и нетерпением.
– Раскольническая фракция?
– Вполне возможно, что этот ваш дружок, полицейский Тинбейн, может как–нибудь с ними связаться. Да и вообще, – добавил Файн, посмотрев на Бакли, – это твоя работа, тебе за это деньги платят.
– Конечно, конечно, – закивал Р. К., а затем вынул из кармана блокнот и что–то в нем записал. – Я обязательно этим займусь.
– Послушайте, – воскликнул Линди, слушавший в наушники сигналы жучка, установленного Себастьяном на могиле Анарха, – ведь и правда! Я точно слышу, сердце действительно бьется, слабо и аритмично, как ты и говорил, но с каждой минутой все сильнее.
– Дай–ка мне послушать, – сказал Р. К. Бакли, нетерпеливо подскочив к верстаку; подобно Себастьяну, он тоже учуял добычу. – Так и есть, – кивнул он через минуту и передал наушники Файну.
– Чего там еще ждать, – решил Себастьян, – выкопаем, и дело с концом.