Время ненавидеть
Шрифт:
– Не зде-е-есь! – отдаленно, истерично.
– Ты же дома, Бакс! Ты…
Все. Короткий сигнал. Тридцать секунд. Время истекло.
А Юрия и в самом деле тонко чувствующая натура – почувствовал: и в самом деле Бакс дома. Прослушал, трубку так и не снял. Закурил. Век не курил, а вот… закурил. Дождался автоматического отключения. И – в свою очередь набрал номер.
Юрия обреченно прервал короткие гудки, ударив трубкой по рычажкам. Зажал ее, трубку, между плечом и ухом. Реагируя стволом пистолета на каждый
– Милиция?! Милиция!!!
Он, Юрия, среагировал на шорох, скрип, звук – резко дернул рукой с пистолетом куда-то влево. Но… пришла беда, откуда не ждали, как раз справа.
Всего миг, мельк, сверк. Ш-ш-шп! Свист. Бич? Кнут?
Глаз уловить не в состоянии.
«На замедленном повторе ясно видно…» – говорят комментаторы. Будь замедленный повтор, тоже было бы ясно видно: не бич, не кнут – красная шелковая лента со своеобразным грузилом-медалью (золото? серебро?), и не со свистом, а с реактивным ревом (звук при земедлении ревет). Куда там бичу, кнуту, праще, нунчаку!
Но нет замедленного повтора для Юрии – только и понял, что лишился пистолета: выпорхнул, взлетел под потолок, брякнул об пол, закрутился на месте.
И еще один миг, мельк, сверк. Ш-ш-шп! Еще одна лента – праща? удавка?
И лицо Юрии превратилось в маску – белую маску Пьеро с нарисованными и потому мертвыми глазами, губами… румянцем. Весь макияж ни к черту! То ли дело…
… совсем недавно, когда он докладывался Баксу – не паникуя, не сипя, а до того, до того. Старательно накладывая штришок за штришком, выщипывая лишние волосики, припудривая прыщичек:
– Баксик? Полный порядок, без проблем. Ты сказал: позаботьтесь о ней? Ну! Конечно! И я тоже. Я тем более ни при чем. Да ничего не произошло. Девочка взрослая, почти совершеннолетняя. Ну перепила чуточку, зачесалось в промежности. Я думаю, утречком проспится – жаловаться не побежит. Они же все скрытные, девственность прежде всего. Восток дело тонкое… Да, думаю, такой аргумент на наших теплокровных друзей должен повлиять… А-ах ты, п-п… Нет, просто тушь смазал. Баксик, анекдот хочешь? Древний, но смешной. Если знаешь, сразу скажи. Приходит девочка в кабачок, вся по фирме. И бармену: три бутылки коньяка, пожалуйста! И тут же вылакала. И – в отключку. А он…
Все те же крепыши – но в отличие от кладбищенской траурной униформы на проводах почившего Боди они снова в жестких куртках, кроссовках, слаксах. Они снова с железными прутьями, кастетами, цепями. Как при разборке в «Востоком».
Но нынче – иная разборка. С кем? Хрен знает! Толком и не ясно. Сказано: в спорткомплекс! Там разберемся.
Быстрей, быстрей! Сказано: мигом!
Э! Э-э! По тормозам! Чудом не сбили!
– Ты что, ослеп?!
А ведь ослеп. Стасик?! Это же Стасик Ли! Сэмпай!
– Что ж ты на дорогу прямо под колеса
– Ладно, парни, оставьте его. Не в себе сэмпай. Пусть сидит. Останешься с ним, последишь. За ним и… вообще. Если что – сигналь. Ну, вперед! Готовы?
Они готовы. Они всегда готовы, особенно когда в стае, когда всей командой. Не таясь, громко, топоча. Психатака.
Кто тут такой грозный?!
По коридору, тыркаясь каблуком в двери – заперто, заперто. Тренерская – заперто. Зал… Ну? И кто тут?!
– О! Япоша! Помните, раньше была?
– Не-ет. Та за Пашу Климова срок мотает. Это – которая дрыгоножка. Кыс-кыс-кыс.
Хотя… вроде бы все-таки не дрыгоножка. Ну-ка, ну-ка. Взяли в круг.
– Чего молчишь, япоша?
А дальше… Дальше трудно сказать… Прав был Гуртовой, когда в кабинетике «Востока» прокомментировал экранного ниндзю: «Сестренка этой Ким, пожалуй, квалификацией повыше…». Бакс, пожалуй, тоже был прав, прокомментировав Гуртового: «В жизни очень часто бывает, как в кино…» – в первой части сего постулата он был прав…
Бой был неописуем. Даже классики ограничивались кратким «смешались в кучу кони, люди». А в деталях – каждый может дать волю воображению. И чем богаче воображение, тем ближе к истине.
Команда крепко сбитых мордоворотов- амазонка, раскручивающая в каждой руке по «праще».
Спортзал, напичканный тренажерами, шведская стенка, канат, простор. Есть где разгуляться. Гуляй, братва!
И – уже нет команды крепко сбитых (с ног) мордоворотов. «Изведал враг в тот день немало». Сливай воду, братва.
А кто еще может стоять на ногах – уносите ноги.
Сигнал! Сигналит вовсю орел, оставленный следить за сэмпаем Стасиком Ли и за… вообще. Менты! Менты сюда едут! Сирена. Пока далеко, но все ближе, все громче.
Хватит! Все, что мог, он уже совершил. Пора газануть. Никто его, орла, не упрекнет в том, что он не ждал до последнего. Хватит!
Вперед!
Куда?
Отсюда!
– Алло. Будьте любезны, Гуртового. Виктора Тарасыча.
– Простите, кто его спрашивает?
– Баскаков.
– Виктора Тарасыча нет. Он выехал на происшествие.
– Мал-ладой чел-ловек! А если его спрашивает не Баскаков? Тогда что?
– Тогда его все равно нет. Он на происшествии.
Да, на происшествии. Весь комплекс оперативнорозыскных мер. Очень обширный комплекс – если подробно рассказывать, уйдет на это прорва времени, лишний раз подтвердится не только и не столько романтическая легенда «наша служба и опасна и трудна», сколько более соответствующая истине оценка: рутина, писанина, допросы бестолковых-косноязычных свидетелей, акты экспертизы…