Время перемен (сборник)

Силверберг Роберт

— Отнюдь нет, — отозвался раскатистым басом Броус Кашдэн. — Сущие пустяки! Мы счастливы, что вы смогли присоединиться к нам, мистер Галубер.

Квеллен, сбитый с толку потоком клинических словоизлияний, почувствовал облегчение, когда Кашдэн объявил, что обряд вот-вот начнется. Фруд умышленно разглагольствовал об этом, подумал Квеллен, чтобы показать свое интеллектуальное превосходство. Он не использовал жаргон своего ремесла, потому что тот достаточно понятен, особенно тем, кто хоть раз слышал, о чем витийствуют за коктейлем словоохотливые фруды. Галубер предпочел ошеломить Квеллена

каскадом непонятных медицинских терминов, доступных пониманию только специалиста.

Квеллен мысленно проклинал нехватку ферментов у Дженнифер Галубер, ее похотливые взоры, ее вызванные избытком глюколипидов пышные формы и ее подпрыгивающие груди. Стараясь ускользнуть подальше от нее, он последовал за Джудит через всю комнату к устланному ковром углублению в центре, где и должен был происходить обряд.

Джудит предупредила его:

— Джо, пожалуйста, не отворачивайся так, как ты это сделал в прошлый раз. Тебе нужно отвыкать от дурных привычек. Смотри на все объективно. Что плохого в том, если слюна немного смешается?

— Ничего, — ответил он. — Кажется, ничего плохого…

— А желудочные соки — они не нанесут тебе никакого вреда. Все это делается ради достижения духовного общения. Причастия. Нужно отбросить прежние устарелые воззрения!

— Поэтому-то ты и позволяешь себе появляться в обществе совершенно обнаженной? — спросил он. — Конечно, глядя на все по-современному…

— Я вовсе не голая, — жеманно перебила она его.

— Конечно, нет. На тебе слой краски.

— И он скрывает то, что требуют скрывать принятые в обществе нормы приличия.

— Он оставляет неприкрытыми твои вторичные половые признаки, — указал Квеллен, — что равносильно наготе!

— Но не главные же! Взгляни сам. Эта область у меня полностью прикрыта, и поэтому я не переступаю нормы приличия. Почему ты не смотришь на меня, Джо? Ты иногда бываешь таким смешным!

Поскольку она настаивала, он посмотрел на ее талию. Скользнул взглядом вниз до самых бедер. И вынужден был признать — соответствующие места у нее были должным образом прикрыты. Она выглядела голой, но таковой не была.

«Хитро сработано, — подумал он. — Возбуждающе. Интересно, как она потом снимет слой напыления?» Может быть, она это покажет ему еще до того, как закончится ночь. Ее тело властно влекло Квеллена. В отличие от Хелейн, худоба которой показывала степень ее истощения, тело Джудит было совершенным в своей гибкой, хрупкой элегантности. Квеллен с радостью прямо сейчас ушел бы отсюда с ней.

Но нужно было еще выдержать предстоящую церемонию.

Члены причащающейся группы собрались возле углубления. Броус Кашдэн как хозяин дома принес металлическую чашку, в которую положил тестообразную массу. Квеллен знал, что это было основой любовного пиршества: неперевариваемый продукт из морских водорослей, обладавший рвотными свойствами. Переработанный, несомненно, должным образом, чтобы удовлетворить странности обмена веществ миссис Галубер.

— Доктор Галубер, — объявил Кашдэн, — любезно согласился быть первым исполнителем сегодняшнего обряда.

Свет притушили. Галубер взял блестящую чашу из рук Кашдэна и поставил ее себе на колени. Затем торжественно отщипнул кусок

теста, запихнул его в рот и начал медленно жевать.

Существовало множество различных культов. Квеллен не был ярым приверженцем ни одного из них, но даже и он то и дело участвовал во всевозможных церемониях, главным образом повинуясь настойчивости Джудит.

Она перепробовала все в своих поисках духовного усовершенствования переходила от одного фруда к другому, от одного культа к следующему.

Квеллен подозревал, что она посещала и собрания запрещенных культов, возможно даже была приверженцем поставленной вне закона религии Флеминга Бесса. Он мог представить танцующую обнаженную Джудит, без всякого напыленного слоя краски, в то время как лежащий лицом вниз пирокинетик создает экстрасенсорным воздействием сияние вокруг ее тела и разносящиеся вокруг яростные призывы к свержению Верховного Правления. Одно поколение тому назад пирокинетики на самом деле убили несколько руководителей первого разряда. И что бы ни предпринимало против него Верховное Правление, культ этот до сих пор существовал.

Хотя в основном культы были весьма невинными — пусть и отвратительными, но не преступными. Вот как этот, при исполнении обрядов которого с помощью пережевывания жвачки достигалось ощущение гармонии и единства с другими участниками причастия.

Кашдэн произносил нараспев что-то вроде молитвы. Галубер продолжал запихивать себе в рот упругое тесто. Сколько же этой дряни может поместиться в его чреве? Дженнифер Галубер с гордостью взирала на своего мужа. Фруд продолжал пожирать тесто. Внезапно лицо его переобразилось, взгляд потерял осмысленность. Дженнифер теперь тихонько повизгивала от восторга. Ее голое тело казалось еще более огромным по мере того, как она испытывала чувство сопричастности с его обжорством, ощущала значимость своего мужа.

Гимн подхватили все присутствующие, даже Джудит начала распевать во все горло. Квеллен легко улыбнулся, и тут же получил удар локтя под ребро.

— Ты тоже! — шепнула она.

— Я не знаю слов.

— Тогда просто напевай!

Он пожал плечами.

Галубер проглотил почти все тесто, находившееся в чаше. Безусловно, его живот мучительно вздулся. Дрянь эта была подобна резине. Рвотное, которое она содержала, действовало по принципу достижения критической массы. Как только в желудке оказывалось необходимое его количество, срабатывал перистальтический рефлекс и начиналось священное срыгивание.

Джудит принялась молиться о том, чтобы на нее снизошла благодать.

Благодать Единения! "Нирвана посредством очищения желудка, — холодно отметил про себя Квеллен. — Интересно, как это может произойти? Что я здесь делаю? Что???" Песнопение многократно отражалось от стеклянных стен и оглушало его, постепенно наполняя помещение странным ритмом, от которого никуда нельзя было спрятаться. Губы Квеллена зашевелились. Он тоже присоединился бы к гимну, если бы знал слова. Он вдруг обнаружил, что вот уже и сам гнусавит что-то нечленораздельное в такт с остальными. Кашдэн, продолжая вести обряд, возвысил свой голос над остальными. У него был чудесный сочный бас со множеством оттенков и обертонов.