Время перемен
Шрифт:
Само по себе уже то, что я являюсь Великим Князем Московским, отделяет меня от остальных не хуже каменной стены. Тут ещё и фактор возраста. Со сверстниками мне общаться уже не по статусу, а для окружающих я всего лишь отрок с причудами, которые надо исполнять, ибо судьба. В общем, захотел выбраться на тот самый помост. Там выше, виднее дальше, и не такой сумрак. Оказалось, про такое не подумали. Слишком быстро переделывали. Это дело было исправлено выбиванием нескольких досок перекрытия. И я, наконец, выбрался на помост.
Кругом бурлила жизнь. Не правильно выразился, пробуждалась. Опять не так, в смысле, уже пробудилась. В общем, кругом была уже зелень. Казалось бы, недавно были морозы и снег,
На настиле же возникло полнейшее замешательство. Народ в панике. Толи потесями махать, толи падать на колени. Положение спас кормщик.
– Ну что вытаращились? Того и гляди потеси попадают. Я что ли деньги за вас отрабатывать буду! Чего бы делать, лишь бы ничего не делать!
Постепенно, обстановка выровнялась. Судовые рабочие занялись своими обязанностями, но то и дело косились в мою сторону.
– Государь, спустились бы вы оттуда. Не безопасно ведь там.
– Напомнил о себе Иван Иванович снизу.
Ну чего ему надо. Просто хочется ведь посидеть посмотреть на воду. Эх, солнышко бы. В стороне вспыхнула молния на полнеба, а затем оглушающе громыхнуло. Вокруг неистово закрестились.
Не слабо эффектно. Эх, ляпота! Только почти сразу красотень кончилась. На нас обрушился, как из ведра, весенний ливнище. Такой дождь, это совсем не тёплый летний. Промок практически сразу, да и замёрз. Спуститься быстро вовнутрь быстро тоже не получилось. Оказалось совсем не просто по мокрому и скользкому от воды скату двигаться. Слава богу, не свалился в реку. Но всё же забрался вовнутрь. Дождевые струи влетали в проделанное отверстие. Хорошо со мной был ворох запасной одежды. Я быстро переоделся, но согрелся не сразу. Пока, укутавшись, копил тепло, наблюдал, как с матами пытаются заделать дыру в крыше, сделанную по моему приказу. И чего мне не сиделось?
– Иван Иванович. На прудах тех нужно построить будет ворота особливые. Через них корабли будут проплывать из реки в пруд и наоборот. Только пруды те дюже огромные будут. Главным секретом будут эти створки. Такие надобны, чтобы воду не пропускали, но когда необходимо, открыть можно.
– Так напором же смоет, и вода из пруда уйдёт.
– Думал над этим. Выходит ворот таких не одни надо, а несколько, чтоб вода ступеньками была. И крепкими их надо делать, чтобы не выдавливались. Для того и говорил, что надобно сначала малые сделать. Посмотреть, как оно будет, и что лучше придумать.
– Эвона как.
– Да, мы так получим как бы небольшие пруды, ступеньками. Но не простые, а соединенные между собой особой системой труб. Спуская воду с верхнего, в соседний, нижний мы выровняем воду, после чего откроем ворота между ними. Так корабль проплывет дальше.
– Всё равно не понятно.
– Ладно, вернёмся в Москву, с розмыслами сделаем эту штуку, очень маленькую, для просмотра и увеселения. Они заодно поймут, что надобно.
– Ежели так, то ладно.
– Ещё Иван Иванович, я, конечно, попросил Иван Васильевича разыскать Петра Фрязина. Негоже когда такие мастера покидают государство. Оно ведь людьми сильно. От произвола боярского бежал. Людей надо послать. Пускай так и скажет, что Великий Князь просит вернуться и учеников учить строить крепости.
Плыли мы довольно медленно и прибыли на место ближе к вечеру. Меня уже стало морозить, а к ночи поднялся жар. Никакой речи про посевные комплексы уже и не было.
Температура поднялась, похоже, высока. Судить приходилось лишь по примерным симптомам. В своём времени поболеть успел. Здесь градусников не было, потому насколько много, можно было только гадать. Напугало это изрядно. Лекарств то тоже тут нема, да и придворный медик остался в Москве. И чего я его с собой не взял.
Хорошо хоть про спирт вовремя вспомнил, вернее очень крепкий самогон для зажигалок, и велел делать себе растирание. Ещё меня поили какими-то настоями и заваривали травы, и опять же поили. Честно говоря, вспоминаю это как бы в тумане. Три дня провалялся в полузабытьи. Только на четвёртый день стал приходить в себя и с удивлением узнал, что уже и вся Дума и главы всех Приказов и Ближняя рада полным составом здесь.
Насколько понял, вызвали даже всех ближайших родственников. Мало ли, вдруг преставлюсь, кого-то тогда другого Великим Князем делать надо будет. Разумом понимал, что это, в общем-то, правильное решение, но то, с какой готовностью и скоростью это организовано, невольно наводило на мысль о заговоре. Чур меня, чур! Хотя в каждом бреде есть маленькая толика разума. Присмотреться надо к этим деятелям. А-то чувствую, тут крышку гроба быстро забьют.
Только на пятый день, когда стало ясно, что государь пошёл на поправку, вся властная верхушка Великого Княжества Московского стала разъезжаться. И вновь поскакали гонцы разворачивать тех, кто ещё не приехал. Только я хлопал глазами. М-да, пора серьезней относиться к своим действиям. Вот на кой черт меня понесло на крышу?! Сейчас бы не валялся пластом, а делом бы занимался. Ведь уже пора понять, что любые мои действия имеют последствия, причём для всего государства. А если бы не поправился, что бы тут сейчас началось, и это в момент фактической войны на юге? Опять бы Казань бросили.
Да ладно бы это. Сколько в борьбе группировок погибло бы? А в темницах сгубили бы? Мне, конечно, Телепнёв-Оболенский ничем особо не дорог, но его судьбе тоже не позавидуешь, хоть он сам и не ангел. Жестокое время. Проявишь гуманизм, тебя же самого и сожрут. Здесь это просто слабость и трусость.
Настои высокими вкусовыми качествами не отличались, но куда от них денешься. Медика тоже пригнали сюда. Забавляли его постоянные стычки с местной знахаркой. Никак наука в словесной перепалке не могла одержать вверх. Да, бабушке в рот палец не клади, по самые уши ногти пострижет. Хотя, конечно, её бы до меня без моего указа, причём письменного, ещё до забытья, не подпустили. Так что пускай радуется, не он головой рискует.
Кроме этого, всё было скучно. Пытались меня в церковь таскать на все службы, но и в этот раз отбрыкался. В общем, ещё не долечившись, полез в работу. Вернее в то, что мне казалось важным. Под моим присмотром посадили кукурузу, и посеяли семена, как я надеялся картошки. Заодно обнаружил, что одним комплексом явно пользовались, и он уже был сломан. На остальных явно муха не сидела.
– Чего это с сеялкой-то случилось?
– Не волнуйтесь государь, виновный уже в "холодной". Дожидаемся только вашего выздоровления, чтобы суд провести.
– В каком смысле? За что его туда и почему судить?
– А как же! Казённое имущество поломал.
– Вот язви его в душу. Так их сюда и привезли, чтобы спытать. Ежели поломаются, то не беда. Дело-то новое, как ещё узнать их слабости. Сейчас же ослобоните. Ишь, чего удумали, судить!
– Сей момент.
Надо сказать, что эти сеялки, совсем не походили на те посевные комплексы, что мне когда-то приходилось создавать. Ничего удивительного в этом не было. Разные условия, разные решения. Хотя бы уже то, что отличаются тягловые усилия. Тот же Белорус имеет мощность 80 л.с., а местный его аналог, лошадь, только тринадцать и то, на очень непродолжительный период. Это если лошадь хорошая. Клячи же, которые пока преобладали, от силы 5 л.с. дадут, а потом и вовсе могут подохнуть. Одна надёжа на быков. Пара таких, пожалуй, на короткое время и Белорус заменят, не полностью, конечно.