Время первых. Лекции по истории античной литературы
Шрифт:
Или другое:
Кавказ был весь как на ладониИ весь как смятая постель… 26Гомер не мог бы сказать: «воздух синь, как узелок с бельём», а сказал бы, что «узелок с бельём синь, как воздух». И не мог бы сказать:
«Кавказ как смятая постель», смятая постель у него была бы, как Кавказ, но ни в коем случае не наоборот… Пастернак сравнивает образы природы с образами человеческой жизни, а Гомер – человеческую жизнь с природой, и, в этом смысле, они прямо противоположны. Природа должна объяснять человека… Это те же закономерности, что определяют и человеческое существование… Человек живёт единой жизнью с природой, он подчиняется её законам. То есть, у Гомера нет противопоставления
26
Там же. Т. 2. С. 5.
Обычно сравнения, какими, во всяком случае, они предстают в последующей литературе, гораздо более коротки, чем представление самого объекта сравнения. А у Гомера об Аяксе ровно столько же строчек, сколько и об осле. Они уравнены. Раз попал осёл в поле зрения поэта, он будет представлен со всей тщательностью. Он не менее достоин внимания, чем герой…
А иногда само сравнение даже превосходит то, с чем предмет сравнивается. Вот очень яркий пример:
Словно как снег, устремившися, хлопьями сыплется частый,В зимнюю пору, когда громовержец Кронион восходитС неба снежить человекам, являя могущества стрелы:Ветры все успокоивши, сыплет он снег беспрерывный,Гор высочайших главы и утёсов верхи покрывая,И цветущие степи, и тучные пахарей нивы;Сыплется снег на брега и на пристани моря седого;Волны его, набежав, поглощают; но всё остальноеОн покрывает, коль свыше обрушится Зевсова вьюга, —Так от воинства к воинству частые камни летали,Те на троян нападавших, а те от троян на ахеян… 2727
Гомер. Илиада. С. 171.
Описание снегопада, с которым Гомер сравнивает летящие в противника камни, здесь, как видите, чрезвычайно подробно развернуто, оно занимает достаточно много места… Однако у Гомера нет соподчинения. Для него это всё различные проявления единого бытия.
Сравнения в поэме Гомера – это образ, художественный образ, в том смысле, как мы его понимаем. Он возникает в сравнении. Дело в том, что осла здесь и нет вовсе. Это – как осёл. И вьюги нет – это камни летят… Гомеровский слушатель воспринимает то, о чём рассказывается в поэме, как реальность, а не вымысел. А вот сравнение – это образ. И здесь выступает, собственно, само искусство.
Гомер широко использует постоянные эпитеты. Это отчасти связано с природой устного народного творчества, для которого они характерны. Безусловно, это некоторые формулы, клише, которые повторяются. Так Ахилл в «Илиаде» называется быстроногим, Гектор – шлемоблещущим, Парис и Менелай – русоволосыми; Афина – совоокая, Гера – волоокая и так далее… Что такое эпитет вообще? Это, конечно, некоторое определение. Но эпитет отличается от обычного определения тем, что не вносит никакого ограничения. Определение всегда очерчивает некий предел. Я могу сказать: бронзовая статуя, а она ведь может быть и мраморная, и деревянная. Это лишь один из видов – бронзовая. Само понятие статуя гораздо более широкое. А вот эпитет – это определение, которое не сужает, а только подчеркивает. Дело в том, что все воины здесь быстроногие, и все они русоволосые, и у всех блестят шлемы. Это не значит, что другие ходят медленно или один Менелай среди ахейцев – русоволосый. Это желание подчеркнуть какую-то одну сторону, одно важное качество, больше ничего.
Так в русских былинах очень часто встречается выражение широкая степь. Но степь и не бывает узкой. Использование эпитета широкая это лишь желание подчеркнуть простор степи. Это первая особенность постоянного эпитета. Вторая особенность – такие эпитеты всегда как-то характеризуют предмет. Ахилл ведь может и лежать, а он быстроногий. Гектор может и не надевать шлем, но он всё равно шлемоблещущий. Есть и более прямые примеры: корабли называются быстрыми, когда они стоят на причале, небо – звёздным – средь бела дня, глашатаи – звонкоголосыми –
Подобное видение имеет некоторые аналоги в древнем изобразительном искусстве, в частности, в греческой вазописи или в египетской живописи. Вообще, древняя живопись не знала перспективы, потому что перспектива навязывает определённую точку зрения на мир, показывает, каким его видит художник. А древние изображают, каков он есть на самом деле. Они считали невозможным выбирать перспективу. И, в сущности, в греческой вазописи всегда присутствует постоянный эпитет. Когда изображается пастух со стадом, это не значит, что он пасёт стада. Это значит, что он пастух. А когда на египетской фреске фараон изображён на троне – это не значит, что он восседает на троне, это значит, что перед нами – фараон. Это и есть постоянные эпитеты.
Такова основа гомеровского эпоса – это некая абсолютная точка зрения на мир. Это мир, увиденный глазами бога…
Греческая лирика VII–VI вв. до н. э
Возраст человечества насчитывает свыше ста тысяч лет. Мы даже не можем сказать в точности, каков он… Поэмы Гомера стоят на границе этого уходящего в даль прошлого эпического периода и начала этапа, который характеризуется тем, что из монолитной человеческой общности впервые начинает выделяться личность. На смену мифологическому приходит мышление, которое и сформировало в итоге тот тип человека, что существует по сей день.
Такой масштабный переворот в сознании не мог не вызвать к жизни совершенно новый тип культуры. Философ К. Ясперс справедливо обозначил его как осевое время, – это период примерно от VIII до II вв. до н. э. Если говорить о мире в целом, наступала эпоха библейских пророков, основателей зороастризма, буддизма, конфуцианства, первых греческих философов…
В литературе – это время рождения лирики. Хронологически оно приходится на VII–VI вв. до н. э., бурный период в истории Греции – разложение родового строя и постепенное становление греческого государства, которое окончательно складывается к V в. до н. э. прежде всего в Афинах.
Слово впервые обрело автора. По отношению к поэме Гомера такой вопрос просто не мог бы возникнуть. Гомер воспроизводит предание, рассказывает о том, что было: «Гнев, богиня, воспой…» Он, можно сказать, исполнил эту божественную песнь, обработал её, передал суть. А лирический поэт рассказывает о себе, о своём времени. Он сам и есть главное действующее лицо.
Если говорить о лирике в целом, она, как и эпос, тоже имела глубинные фольклорные корни. Это очевидно. Но её древние истоки иные, чем у эпоса. Лирика выросла из магии. Магия, магическое мышление – очень важные её составляющие. Прежде всего, это различные магические заклинания, заговоры. Допустим, чтобы вызвать дождь или избавить человека от болезни, жрецы, шаманы произносили особые заклинания. Но они непременно должны были обладать и какими-то особыми, выражаясь современным языком, экстрасенсорными качествами, иначе бы ничего не получилось. Помимо знания, от них требовалось ещё и некое собственное духовное движение…
Слово несло иррациональную, заклинательную силу. Этот момент сохраняется в европейской лирике на протяжении всей её истории. Она, конечно, уже перестает быть магической, но это особое внутреннее напряжение в ней всё же остаётся. Оно, вообще, всегда присутствует в поэзии. А иногда даже такие формулы возникают, хотя они, конечно, уже утрачивают прямую магическую направленность. Скажем, у Пастернака:
Не волнуйся, не плачь, не трудиСил исcякших и сердца не мучай.Ты со мной, ты во мне, ты в груди,Как опора, как друг и как случай… 2828
Пастернак Б. Полное собрание сочинений. Т. 2. С. 66.