Время, пространство и знание
Шрифт:
Поскольку обычные точки зрения являются столь протекционистскими, то, прежде чем мы освободимся от накладываемых ими ограничений, нам необходимо сделать особоеусилие, чтобы открыто бросить им вызов. Но именно в связи с тем, что они воплощают в себе такое сопротивление к изменению, мы и будем иметь дело с возражениями, вытекающими из наших старых взглядов. Мы можем увидеть себя внутренне разделенными — недовольными старыми взглядами, тем временем все еще находясь под влиянием их страхов и консерватизма. Можно даже усомниться в ценности нашей собственной критики обычного знания. Это — сомнения, удерживающие нас от того, чтобы посмотреть дальше: как можем мы заявлять, что обычное знание ложно просто потому, что оно — лишь* только то, что мы знаем? Откуда наша уверенность
Способ разрешить эти сомнения как философски, так и экзистенционально — это подвергнуть критике старый подход (и тем самым поймать намек на природу нового пути «познавания»), не сохраняя никаких базовых терминов или предположений обычного знания. Мы не нуждаемся в том, чтобы взять в качестве фундаментального «ум», психофизический организм или субъект. Не нужно нам также и сохранять общепринятый акцент на нашем обычном знании как особом функционировании или состоянии (а снимая это ударение, мы можем освободиться от идеи, что лучшее «познавание» должно быть изменением, неординарным состоянием, подобным «измененному состоянию сознания»). Используя такой фундаментальный вызов в качестве гида при утончении нашего переживания, мы обнаружим, что появляется сам по себе другой вид познавательности, вначале принимающий характер неожиданно возникающего и мощного критического свойства. Эта способность уже под рукой, и просто требуется полное очищение, чтобы ей открыться.
Именно потому, что это «познавание» столь близко к нам, мы можем сказать, что оно и его критическая оценка наших условий действительно релевантны и что само оно не является новым состоянием. Оно не отделено от обычного познавания некоторой специфической для состояния границей; оно релевантно, потому что на самом деле постигает то же самое известное нам содержание. Суть в том, что оно делает это, не подкрепляя обычных оценок и предпочтений, данных в этом содержании. Этот отличный подход к «познаванию» может подвергать сомнению содержание обычного знания и даже статус «мира», ничего не отвергая и не заявляя о несуществовании обычных вещей. Возникающее «познавание» просто способно пересмотреть знакомый мир и человеческий опыт и увидеть, что все это — просто «низшее знание».
Эта формулировка в конце концов оказывается успешной в снятии возражений, выставляемых против обычной критики обычного знания. Например, чертой «низшего знания» на самом деле является ограничительное ударение на субъекте, но «низшее знание» — это не только то, что знает субъект. Вместо этого оно представляет собой в целом тенденцию, включающую в себя «субъект, познающий объект с помощью обычного знания». Так как сведение вещей мира «лишь к мысли ума» равносильно произвольному субъективному идеализму, мы можем сказать, что все — и познающие субъекты, и познаваемый объект — является буквально «низшим знанием». «Низшее знание» поэтому не отличается по качеству от «обычного знания», это скорее всесторонний термин, включающий все грани нашей общепринятой реальности.
Сами физические объекты — просто «знание» в этом смысле «низшего знания», что не сводит их к субъективизму. Так же, как раньше мы видели, что все вещи — это «пространство» и «время», мы можем видеть, что они есть «знание». Это равносильно смене обычного взгляда на то, что составляет мир. Нет ни субъекта, ни объекта — только отдельное и ограниченное «пространство», «время» и «знание».
Наша область — это низшее «пространство», «время» и «знание», когда термин «низшее знание» используется близко к исчерпывающему типу «значения», относящегося ко «времени» в частях I и II. В этом же смысле мы даже можем сказать, что мир есть «значение». Затем мы можем пойти дальше и сказать, что сам мир есть «вера» в особом смысле, относящемся к необычно широкому охвату термина «низшее знание», но не «вера» в обычном смысле, как то, что мы просто научены видеть или во что научены верить. Для того чтобы свести мир к вере этого обычного вида, нужно было бы предположить существование
Заявляя о том, что мир есть «низшее знание», мы можем пойти достаточно далеко, все без исключения подвергая вопрошанию. Несомненное можно поставить под сомнение. И этот критический вызов к «низшему знанию» и его пересмотр теперь может основываться на отдельных моментах, как это только что было сделано (хотя и на более поверхностном уровне) в предыдущей критике обычного знания.
Каким бы, в общем, творческим, изобретательным, ярким ни казался наш план, он, рассматриваемый как «низшее знание», предстает как утомительно однообразный и мертвящий. В основе своей оно суть функционирование на уровне записывающей машины… поверхностные реакции, старательно и механически приписанные познающему субъекту.
У «низшего знания» слишком мало глубины и чувствительности, так же, как и гибкости. Все понуждается к соответствию с некоторой имплицитной логикой того, как случается познание и как структурирован известный мир. «Низшее знание» действует подобно некоторому виду магнита, привлекая переживания и предположения, затемняющие понимание природы явленности. Оно отслеживает лишь самую поверхность Пространства и Времени, позволяя появиться ограниченным «пространству» и «времени», которые, в свою очередь, ограничивают способность знать, оценивать. «Низшее пространство» не обеспечивает достаточного места для широкой перспективы. «Низшее время» слишком торопливо, чтобы ухватить сердцевину вещей и должным образом отразить ее.
Тот факт, что «низшие» пространство и время недостаточно открыты для широких перспектив или для глубокого и тонкого созерцания, отражается в ненадежном, несовершенном характере столь многого в нашем обычном знании. Мы часто слышим, что «истина сделает нас свободными». Но иногда мы опасаемся того, что истина может в конце концов оказаться не столь уж приятной или освобождающей. Такая мрачная возможность кажется нам правдоподобной именно потому, что слишком мы много подвергались действию подхода «низшего знания» к истине.
Вместо освобождения мы видим, что, как и в случае обычного знания, более фундаментальное условие «низшего знания» является мощным фактором задержки мышления действительно по-новому. Подобно магниту «низшее знание» имеет тенденцию привязать нас к ряду затемняющих феноменов. Оно создает локальное гравитационное поле некоторого рода, а, пытаясь найти выход из него с помощью самого «низшего знания», мы на самом деле тащим его с собой. Мы пребываем в трансе от наших открытий и нововведений, не видя их будущих последствий.
Неоднократно эти следствия включали в себя провалы в том, что мы считали универсальным и внушающим доверие, с последующими явными обратными реакциями на наши «решения» на многих уровнях — социальном, психологическом, физическом, экономическом и т. д. Непрерывно проявляются опасные побочные эффекты нашего знания. Нашего времени недостаточно для подходящей оценки или радости, но оно тем не менее служит в долгосрочной перспективе суждению о нашем знании как о «низшем знании».
Наша несостоятельность различить между временными и безвременными ценностями и истинами, так же, как и наша неспособность оценить долговременные последствия наших действий, — знаки того, что использовалось познавание, лишенное способности проникать к ядру «времени» и распознавать широту его различных граней. Так как это знание ведет лишь к дальнейшей неуравновешенности в наших жизнях, вызывая чувство опасности и жажду обладания вместо гармонии, внутренней силы и уверенности, мы можем быть уверены, что оно лишено достаточной силы должным образом постичь «время». И все же эти фрустрирующие черты не являются просто «тем, что есть», человеческим состоянием. Ни страдание, ни отсутствие полноты свершения, которые мы испытываем, не являются ни нашей единственной участью в жизни, ни наказанием, наложенным на нас неким всеобщим надсмотрщиком или немилосердным временем. Есть другой путь познавания, тот, которому мы можем научиться открываться и испытывать непосредственно.