Время собирать камни
Шрифт:
Тут я конечно малость преувеличивал, но мои рассказы о стараниях родителей похудеть в свое время сильно задели Антонину Валерьевну, супругу Семичастного. Так что совсем не придуманную опасность для здоровья населения руководители страны осознали в полной мере. Представляю, каково им, говорить людям, которые пережили войну и блокаду, о необходимости нормирования калорий и суровом ограничении детей в еде. Память о голоде не проходит сразу, многие до сих пор воспринимают лишний кусок масла, ломоть сала, и прочий сахар с мясом, рыбой и сметаной как безусловное благо, а где-то – как символ счастья и достатка. И ладно бы только сами, так ведь нет, в первую очередь "заботятся" о детях!
Однако Микоян решился, и на мой взгляд, отчасти преуспел. Тяжело остаться равнодушным после цикла курируемых им телевизионных программ о проблемах повышенного веса. Зашевелились и медики, их руководство недавно
Так что мне нет смысла стесняться в импровизированном конферансе:
— Вы хотите есть и худеть? — я направил удачно подвернувшийся под руку половник в сторону явно полноватой тетки. — Не переживайте, настоящая паста таит в порции всего четыреста калорий! А не полторы тысячи, как та, что предложил мне местный повар десять минут назад.
— Неужели?! — постарался вывести супругу из-под удара муж, столь же дородный мужчина лет шестидесяти. — Это с мучного-то, худеть! Сказки не рассказывайте!
— Не хотите, не пробуйте, — с намеком на учтивый полупоклон парировал я. — Но посчитайте сами, в яйце, — я дотянулся до подложки, и подкинул в руке еще не разбитый экземпляр с подозрительно смазанным чернильным штампиком. — Тут калорий семьдесят. В порции муки чуть более трехсот. В вот в столовой ложке масла – еще почти две сотни, и этого жидкого яда вам в тарелки подливают преизрядно!
— Пусть готовит, не мешайте! — вмешался лысый товарищ. — Есть реально охота!
— Теперь соус, — не стал спорить я, лишь задумчиво приподнял кулек мелких креветок сомнительной свежести. — Конечно, итальянцы используют морских тварей покрупнее, — я продолжал импровизировать. — Но мы-то знаем, что в пасте главное именно соус, а не мясо. А соус, товарищи, он идет от панциря! То есть чем больше панциря, тем вкуснее паста. Но бедные крестьяне не могут себе позволить по-настоящему дорогих мелких креветок, вот такие, — я еще раз покрутил в руке явный нестандарт, годный разве что на корм кошкам. — Есть их не обязательно, ну, примерно как перец-горошек, который многие из вас любят бросать в суп.
— Лучше все же было с мясом, — с сожаление протянул кто-то издалека. — Или с колбасой.
— Извращенцы! — я скорчил страшную рожицу. — Лучшая колбаса это рыба! Семга, севрюга, на худой конец минтай! Вкусно и ликвидирует дефицит фосфора. Но для пасты даже это лишнее, запомните!
— Так что, голую лапшу жрать? — возмущенно протянул все тот же оппонент. — Не нужна нам такая итальянская кухня!
— Во вкусах разбираться надо, не все котлеты с порошковым пюре в заводской столовке понужать! — мне пришлось изобразить искреннее возмущение. — И не забывайте, товарищи, согласно нашей статистике, итальянская семья получает говядины вдвое меньше советской!
Никаких данных я, разумеется, не знал. Но начавшееся в зале возмущение сняло как рукой – в СССР рабочая солидарность правильно понималась даже дорогих ресторанах. Несколько минут передышки хватило – хорошо разогретая плита позволила повару под моим чутким руководством распустить в сливочном масле большую дольку чеснока, репчатого лука, травки типа укропа и кинзы, набросать мелко резанных помидор, и отшлифовать это специями и креветками. Тесто было раскатано в большие блины, порезано на щедрые, в треть сантиметра, полосы.
— Сейчас закинем в воду, паста сварится и всплывет, — комментировал я действия шефа. — Пара минут, и ее нужно откинуть на дуршлаге, а потом чуток допарить в соусе.
— Смотрите, — вдруг вмешался повар, обводя рукой подозрительно замолчавшие телевизорам. — По всем каналам обещают срочное сообщение!
— Главное, что должно быть в пасте, это свежесть, — по инерции продолжил я. — Лишние пять минут убьют вкус безвозвратно!
Но меня уже никто не слушал. Все присутствующие повернулись к экранам, на которых, в дополнение к заставке, пошел звук. Сочный голос Людмилы Зыкиной выводил "В том краю, где бродят метеоры, космонавты держат путь опять", это мигом сняло страхи и сомнения: войны, чумы, как и какой-либо схожей трагедии, не ожидается. Скорее наоборот, покажут "космос", а он, как известно каждому пацану и девчонке, исключительно наш, советский.
Собственно, последний год редкая неделя проходила без того, чтоб Шелепин так или иначе не выворачивал мне мозг на тему достижения Луны. Старался
Впрочем, совсем напрасным копание в моих мозгах назвать нельзя. Мелочи накапливались, и, судя по всему, складывались в какую-то более-менее полезную картину. О ее применении на практике передо мной особо не отчитывались, но даже самый что ни на есть тупой ответ в стиле "Луна, она реально твердая" [62] записывали самым аккуратным образом. И за спасение очередного, четвертого по счету зонда к Венере, Шелепин благодарил вполне искренно. А всего-то я припомнил реальное давление и температуру на поверхности "утренней звезды". [63] Хотелось, конечно, сильно большего, как минимум, нашу ЭВМ "Орион" на борту ракет и лунных зондов, но… Слишком медленно раскачивались доценты с кандидатами. До 1968 года в микропроцессоры никто толком не верил, а после – нашлась тысяча правдоподобных и очень убедительных причин не менять ровным счетом ничего. Так что лично для меня польза всей суеты была лишь в одном – ход "Лунной гонки" я представлял не хуже первых лиц страны.
62
"Луна твердая" – историческая фраза С. П. Королева. Но окончательная уверенность в этом появилась только после посадки "Луны-9".
63
До изучения верхних слоев атмосферы спускаемым аппаратом "Венера-4" в октябре 1967 года (раздавлен на высоте 28 км над поверхностью) считалось, что давление на поверхности достигает всего лишь 10 атмосфер (против 93 реальных). Поэтому первой станцией, достигшей грунта, была "Венера-7" (1970 год).
Кстати сказать, проблем в отрасли хватало и до моего провала в прошлое. Проигрыш Луны мне казался очевидным без всякого послезнания, достаточно было три года назад добраться до передач штатовского радио. Растянутую и крайне убогую программу "Рейнджер" [64] капиталисты по-быстрому прикрыли, а стартовавшие в 1966 году "Сервейеры" начали летать сразу, результативно и почти без поломок. [65] Первый же аппарат успешно прилунился и за более чем полгода работы передал десяток тысяч кадров с поворотной камеры и показания с сотни датчиков, раз за разом успешно "просыпаясь" после лунных ночей. Следующие в серии устройства несли кучу научной аппаратуры, а последний даже манипулятор-пантограф с ковшом грунтозахвата. Так что к текущему историческому моменту ночная соседка земли автоматами "made in USA" исследована более чем прилично, а выпущенный в NASA пару месяцев назад пятисотстраничный иллюстрированный отчет [66] стоит всего лишь $4,75 в розницу и при этом содержит ответы едва ли не на все возможные вопросы как по самой Луне, так и по внутреннему устройству зондов.
64
Программа Ranger (1961–1965 гг) в истории достижения Луны считается одной из самых провальных. Из девяти пусков частично успешными можно считать только три последних. Первоначальная цель программы, мягкая посадка приборного контейнера (с радиометром и сейсмометром, плавающими в масле), не достигнута вообще.
65
Из семи аппаратов серии Surveyor потеряны два.
66
Surveyor Program Results, NASA, SP-184.