Время собирать камни
Шрифт:
— Вы о чем? — заинтересовался следователь. — Ну-ка, ну-ка, поподробнее.
— Я знаю, кажется, кто убийца, — помолчав, ответил Виктор. — Точнее, кто им может быть.
Тоня только переводила непонимающий взгляд с одного на другого.
Женька бежала изо всех сил, мчалась, перепрыгивая через канавы. Сердце в груди бешено колотилось, губы пересохли, руку она до крови ободрала о какой-то куст, срезая дорогу, но не обращала на это внимания. «Только бы успеть, только бы успеть… — повторяла она про себя, сворачивая и выбирая самый короткий путь. — Господи, — в первый раз взмолилась Женька про себя, — только дай мне успеть,
Десять минут назад Юлька, стоя перед зеркалом и безуспешно пытаясь причесать свои вихры, торчащие во все стороны, удивленно обернулась к Женьке, зашедшей узнать, куда все пропали, и сказала своим писклявым голоском:
— А ты что, не знаешь? Они же все на акцию пошли.
Это было Витькино слово — «акция». Откуда он его взял, ребята не знали, а спрашивать постеснялись. Витька вообще знал много умных слов, которые Юльке очень нравились.
— На какую акцию? — не поняла Женька.
— Тс-с-с, — зашипела Юлька, — не кричи ты так. Мать-то считает, что мы все вместе сидим. Она к бабе Степаниде в гости пошла, но вдруг додумается к окну подойти, и что тогда?
— Ты что, — сглотнула Женька, — хочешь сказать, что они пошли идиотский поджог устраивать? Ты все врешь! Не может быть!
Последние слова она буквально прокричала. Страх за братьев, горькая обида за то, что ее обманули, ненависть к Витьке, все-таки уговорившему Мишку и Сеньку, — все вылилось в ее крике. Юлька даже отшатнулась.
— Врешь! — бросилась к ней Женька. — Ты пошутила!
— Отстань ты от меня, — оттолкнула ее Юлька. — Сказала тебе, на акцию они ушли. И правильно тебе не говорили — ты бы все испортила. А тот человек… он и в самом деле может кого угодно убить, я же видела его лицо…
— Когда они ушли?! Когда?!
— Давно, уже скоро вернутся. Да что ты психуешь, все будет нормально. Там же Витя!
Женька сумасшедшими глазами взглянула на Юльку, развернулась и бросилась прочь из дома. Только бы успеть, только бы успеть!
Ветки били ее по щекам, два раза она упала, не заметив в наступающих сумерках ямы, ободрав до крови колени, но Женька бежала через лес, срезая дорогу, чтобы успеть остановить их. Как они могли! Придурки! Только бы все обошлось, только бы все обошлось, только бы все обошлось…
Она уже понимала, что не успеет, но надеялась: вдруг Мишку с Сенькой что-то задержит, или Антонина выйдет из дома, или еще что-нибудь случится. Она так верила в это, что когда неожиданно лес закончился и она выскочила на опушку прямо напротив ведьминого двора, то не поверила своим глазам. Этого не могло быть! Но это было. Она не успела. Женька замерла на пригорке, в ужасе прижав ладони ко рту.
Весь забор был охвачен пламенем. Словно большая огненная змея свернулась клубком вокруг Антонининого дома. А слева от дома полыхал сарай. Оранжевые, красные, желтые языки пламени лизали стены, дверь, подбирались к крыше. «Бензин, — вспомнила Женька, — они хотели облить все бензином». Треск огня, шорох падающих досок забора был слышен даже с того места, где она стояла. Огонь по траве стал подбираться ближе к дому, сарай запылал весь, и в этот момент откуда-то раздался такой дикий, страшный крик, что Женька закричала в ответ и бросилась к забору. Она заметалась в отчаянии вокруг него, не в силах перебраться через пламя, и тут крик повторился. Женька, обернувшись, схватила первую попавшуюся палку, изо всех сил ударила в шатающийся забор, и несколько досок упали, образовав проем. Туда она и бросилась, закрывая лицо от огня, который, казалось, был уже везде.
Крик раздался в третий раз, и тут крыша сарая со страшным треском обвалилась, подняв тучу искр. Одна стена рухнула, обдав еле успевшую отпрыгнуть Женьку волной страшного жара, и пламя стремительно начало пожирать то, что не могло еще гореть. Женька бросилась к
Антонина наклонилась и начала расшвыривать палкой обгоревшие доски. Первая отлетела в сторону Женьки, чуть не ударив ее по ноге. Другая, третья, четвертая… Под ними оказался черный, бесформенный куль, от которого, догадалась Женька, и исходил ужасный запах. Ведьма присела, не обращая внимания на жар от догорающего сарая, и провела рукой над кулем. Тот пошевелился. У Женьки подогнулись ноги, и она села прямо на теплую землю, с ужасом глядя на то, что когда-то было живым существом. Теперь ей стало ясно, что «куль» — это обгоревший дочерна человек, свернувшийся клубком, словно пытавшийся спрятаться от огня. Ведьма провела над ним рукой еще раз, и в ответ раздался тихий хрип. Человек возле ног Антонины еще раз слабо захрипел, чуть дернулся и затих.
Ведьма посидела еще несколько секунд, медленно поднялась и перевела взгляд на Женьку. Та отчаянно замотала головой:
— Это не я. Не я, клянусь, не я! Я только хотела помочь, предупредить…
Антонина сделала шаг к девочке, и та закричала:
— Это не я сделала! Пожалуйста, не трогайте меня! Это не я!
Женька бросила взгляд на обугленное мертвое тело, повалилась на бок и отчаянно зарыдала.
Забор уже догорел и обвалился. Последние язычки пламени пробегали по черной куче, полчаса назад бывшей сараем. Ведьма стояла неподвижно, слушая треск догорающего дерева, далекие крики из деревни и отчаянный плач девчонки, лежавшей перед ней на обожженной земле.
— Поджог дома? — Следователь наморщил лоб. — Совершенно не припоминаю ничего подобного. Ну, были пожары, а вы тут при чем?
— Я тут и ни при чем, — хмуро отозвался Виктор.
— Да и поджигали, в общем-то, не дом, — вставил Капица.
— А что тогда? Ничего не понимаю. Давайте-ка не темните! — рассердился Коломеев. — Рассказывайте толком, самую суть.
— Если самую суть, то все очень просто. Когда я был подростком, то летом водил дружбу с почтальоновыми детьми, которые жили вот в этом доме, — с двумя братьями, Мишкой и Сенькой. Сеньке тогда было лет четырнадцать, а Мишка был самый старший, ему уже, по-моему, семнадцать исполнилось. Да, у них еще сестра была, Женька, чуть постарше Сеньки. А кроме них, я с Сашкой и Колькой дружил, точнее, не дружил, а так… по-детски… короче, приятельствовал. Знаете, шалости там разные придумывали, на какие-то костры ходили, на Ветлинку раков ловить, бабку Степаниду пугали, развлекались… В общем, все как у обычных подростков. Так вот, эти ребята, вчетвером, подожгли забор и сарай знахарки местной, Антонины.
— Про Антонину я наслышан, — кивнул Коломеев.
— Ее имущество и горело. А началось все с того, что она какого-то наркомана приблудного у себя поселила и начала лечить, а я ребятам рассказал о наркоманах, на их беду. Все, что знал, то и выложил — и что они неизлечимы, и что от наркомана можно чего угодно ожидать… Короче, — усмехнулся Виктор невесело, — воздействовал на неокрепшие умы. А они меня наслушались и пошли вчетвером сарай Антонинин поджигать, чтобы испугать ее и того парня — вроде он запаникует, свалит из деревни на все четыре стороны, и они заживут спокойно.