Время своих войн-1
Шрифт:
С неба смотрели звезды. Неподвижные, как глаза мертвеца. "Это Ульян глядит..." - напоследок подумал Куприян, отправляясь к Тому, кто послал ему любовь через ненависть.
* * *
Сорока вылезает из ямы, отряхивает колени.
– Можно опускать!
Не совсем так. Сперва наметить каждое бревнышко, потом распустить (разобрать) постройку, разнести ее на четыре стороны вокруг огромной квадратной ямы и собрать ее заново уже внизу. Хотя много раз думали; вот было бы славно поднять и опустить сруб разом! Однако, придется, как всегда, повозиться, "наломаться"... Аховая работенка! Напольник, на который собирались опускать, уже сложен - покоится на двух толстых обожженных до угля
Но работы много. Отдушины едва ли не главное - их опять тянуть далеко, еще "хитрые" - так, что если и зимой, сам воздух до выхода остывал. Для этого Седой специальные пластиковые трубы наготовил, вроде дренажных. По общему смыслу вроде длиннющих глушителей. Только уже не на звук, а на тепло. Ну, и звук, разумеется... тут хоть граммофон заводи. Забросил на машине в квадрат, а потом пришлось далеко тащить. Всякий сруб требуется разобрать, а потом, тщательно подгоняя, сложить в яме. Только, прежде чем закапывать, надо обшить стенки рубероидом, чтобы не вбирали сырость от земли. Первый лаз - экстренный. Второй - обыкновенно длинный, протянут не по прямой, а с парой обязательных поворотов. И все без единого гвоздя.
Подготовка схронов считалась за отдых...
В драке за свое, за правду, сила отпущена двойная - по праву собственной исключительной правоты. Готовились, рыли, прибивая собственную тень к будущему.
Братцы, и когда такое случилось? Жил не жил, а помирай? И как же такое сталось - уж и дело к тому - что нора человеку в обычай? Не жуку, не зверю, а человеку аки зверю прятаться и зверимость являть?
Позади очередная многодневка - разведвыход по схеме, подготовленной Седым. Нескончаемая серия марш-бросков по незнакомой местности, с решением множества задач "по ходу" - характерных для группы, выполняющей спецзадание во вражеском тылу.
Трудно развивать новые навыки. Рано или поздно приходит возраст, когда это едва ли возможно, но вот поддерживать ухваченное, вбитое, закрепленное - сравнительно легко и даже невозможно забыть - в какие-то моменты они сами включаются, словно срабатывает какой-то механизм, и самые давние, и вроде даже не свои, словно идет некая подпитка памяти поколений...
Весь смысл разведывательно-диверсионного подразделения, каким бы оно не было, в двух факторах: выживание в условиях враждебной среды, выполнение возложенной на себя задачи.
Удачное балансирование позволяет использовать группу еще раз. И еще.
Распадались на двойки и тройки, через некоторое время снова собирались для решения групповой задачи, потом опять расходились - действовали параллельно, совместно, дублируя результат, с невидимой подстраховкой, когда кто-то исполняет а кто-то прослеживает исполнение и "подтирает" недочеты, действовали и против друг друга - самые неприятные моменты, по которым потом был много споров. Обросли многодневной щетиной, осунулись, приобрели звериное чутье. Седой полгода готовил маршрут разведвыхода - своеобразную "тропу разведчика", значительно отличающуюся от прошлогодней, расписывал задачи, частью проходил сам - намечая точки, оставлял закладки заданий и припас в местах, которые ему подсказывала извращенная фантазия. В этот раз заставил прогуляться в Белоруссию, поползать на полигонах Боровухи, полюбоваться строительством АЭС в Литве, пройтись вдоль границы с Латвией, чередуя ту и эту стороны... И опять туда, где оболганный Лукашенко (Имя Отчество) пытался разговаривать с Западом и Россией на основе здравого смысла...
Украинцы, русские и белорусы - три брата, и
– Все ими перебывали. В настоящее время Старший брат не Россия, не Украина, а если дураков перебирать, так тут в точку - вот они оба разом!
Чувство патриотизма в большей степени передается от отца к сыну. Иногда от старшего брата к младшему - его примером. Человеку неразумному - новому человеческому виду, образовавшемуся вследствие телевизионной зависимости - положено жить не ради потомства и даже не заводить его (что вступает в противоречие с вековым инстинктом), а обманув "знаки природы" - такие, как радость материнства у женщины и гордость продолжателя рода у мужчины - прервать логическую развивающуюся цепочку: передачу материальных, но более духовных ценностей с понятным желанием, что следующий разовьет их...
Всякого дурака своя песня найдет и поведет. Столь затейливая, что ум от глупости в ней не отличим; столь за душу хватающая, что прижаться вынудит к любой стороне, удобной его разовой шкуре и общему шкурному времени...
Ставили схроны. Эти, "домашние" для себя места, буквально утыкали схронами, словно шахматную доску создали, где всякий схрон - "клетка", а они - фигуры, которым вольно ходить по-всякому. Сорока и Дрозд (они же - Сашка-Снайпер и Миша-Беспредел) в этом сезоне ставили второй из числа "промежуточных" - чтобы было где перекантоваться при форс-мажорных возникших на маршруте, исчезнуть на время - испариться... Перед тем наладили собственный - базовый (на звено), в месте известном только им. Таков был давний уговор - один известен только себе, второй показать командиру, а третий - самый крупный - известен уже всем, его частенько и ставили сообща. Все пары работали на тех же условиях. В год на группу получалось до девяти схронов. Сколько нарыл, понаставил Седой-одиночка, не знал никто. Но Седой - случай особый...
В работе молчаливы (особо если дуются друг на друга), а если и болтают, то не в голос и о привычном. Сруб обычно рубит Сашка - Сорока, а Дрозд - Михаил, по его команде ворочает бревнышки - "накидывает". Сорока владеет топором, как никто, словно сам он из семьи потомственных шабашников... впрочем, как-то с артелью (еще до призыва) его занесло в Эстонию, в один рыбацкий поселок - там рубили большой рыбный амбар, и потом частенько с обидой вспоминал местных красавиц, ту свою давнюю молодость.
– Рыбы они!
– жалуется Сорока.
– Холодные, как селедки. Но без них тоже плохо...
– Да, - деланно сочувствует Дрозд, - На безрыбье и сам раком станешь.
Сашка смотрит с подозрением - не намек ли дурного свойства? Не издевается ли? Миша простоват. Из тех, кто в потемках, у хвоста голову ищет, щупает, угадать пытается. Но иногда удивляет - скажет или сделает такое, что смотришь на него с сомнением - так ли прост?..
Миша-Беспредел... Как не наряжай, а видом - пень. Правда, пень красивый, ухоженный. Всем пням пень, хоть в рамочку вставляй.
Сашка тонкий, еще более тонким кажется, когда рядом с Мишей стоит. Еще и русоволосый, из-за чего его часто принимают за прибалта, будто собственные русоволосые в России повывелись. Может и так... Расстреливали же в треклятые 20-е в Ярославле только за русоволосость и гимназистскую кепку на макушке?..
Идет не самое интересное - сборка. Особого внимания не требует - знай, клади свое на свое. Работают слаженно - не первый десяток заканчивают, да и схрон небольшой, промежуточный, в таком еще можно перекантоваться вдвоем, или даже втроем (без гороху и если портянки чистые!
– любит по этому поводу пройтись Замполит) - это в больших схронах - на все отделение - комфортно и биосортир предусмотрен, а здесь только целлофановые пакеты - завязывай потуже, да складируй, пока место есть. Но, на "всякий-про-всякий", ставят добротно, так, чтобы при желании одиночному можно было бы и перезимовать.