Время своих войн-1
Шрифт:
Удивлялись. Это какой злопамятной сволочью надо быть, чтобы в качестве праздника отмечать разрешение от власти вырезать сколько-то там тысяч "недоброжелателей" с семьями и забрать их добро? Гордиться, кайфовать от этого тысячелетия спустя? С чего? Не в бою, не славном сражении, а выторговали через постель разрешение на убийство; событие, которое любому в бесконечный стыд, а им как знак собственной доблести, и празднуют, называя "светлый праздник Пурим", воспитывают на нем собственных детей...
– Каждому народу - свой праздник
– подводили собственную линию смысла...
В те же 90-е, собственным своим существованием отрицая, что "воровство ремесло не хлебное", наведывавшийся на землю обетованную, попутно заскочив отметиться в Кнессете, то ли Борис Абрамович, то ли Абрам Моисеевич - будущий Председатель Всемирного Еврейского Конгресса, а может оба дуэтом, с нескрываемым восторгом отчитывались, что "сколько-то там еврейских семей (то ли шесть, то ли девять) владеют уже едва ли не половиной собственности России"... Спустя десять лет, получив вдвое, уже не отчитывались - привыкли.
Примерно в то же самое время, уже не в Тель-Авиве, не Лондоне, и не Москве, а другой своей центр-хате - Нью-Йорке, лидер Еврейского Лобби при Сенате США (организации не только официальной, но самой многочисленной и влиятельной) на очередном собственном слете с гордостью заявлял, что теперь уже "неважно какой собственно будет новый президент, от какой именно партии выбран - он однозначно будет проводить политику необходимую будущности народа Великого Израиля..." Может, и не дословно, но по общему смыслу именно так...
А в России хоронили останки гражданина Романова и его императорской семьи. Патриарх с рабочим псевдонимом - "Алексий номер Два", в миру носивший фамилию Редигер, и когда-то имевший папу (вовсе не Римского, а родного), того что в Талине служил оккупационной власти немцев, призывая паству к непротивлению злу (попутно доказывая, что не злу вовсе, а европейским "освободителям"), этот самый Редигер (уже сын), спешно выбранный закулисным обкомом в Патриархи, грея под рясой безналоговую декларацию (разрешение для "церкви" на беспошлинный завоз водочной продукции и сигарет из-за рубежа), призывал весь русский народ к покаянию за совершенный им грех - убийство царской семьи...
Заставь нацию, общество или даже религию каяться в действительных или мнимых грехах, после чего можно смело закапывать в ту могилу, которую они сами себе выроют.
– Одолели черти святое место!
– в сердцах отмечал Михей, поминая этим не то "Ближние углы", где недавно нашел консервные банки и битую посуду, не то всю страну в целом, весь этот блядский период, когда отсутствие новостей могло считаться хорошей новостью. И думал о свойствах русской памяти - очень короткой на злое. Говорил вслух, ругал собственное племя:
– Засиделись в гостях до полного неприличия, уже и не гостями себя считают!
Михей - отчасти еврей по крови, но русский сердцем, душой и совестью, с удивлением наблюдал, что Россия как-то враз "ожидовилась",
Первую примету этому видел в том, что вера исчезла. Не в Бога - в него никогда всерьез не верили - в людей. Уже и, подвозя из города, со всякого путника стали спрашивать денег - дела в этих местах когда-то неслыханные. Как и такое, чтобы запирать хату на замок. Засмеют! Заторни щепкой - сразу видно хозяев нет дома - никто не войдет. Испокон веков жили дверьми на улицу, не во двор, не в собственный огород-выпас...
Добрые вести не катятся вместе, это худые прут таким частоколом, что за ними уже и просвета не разглядеть. В недовымерших деревнях частушничали, словно отводили душу в наипоследнийший раз:
Не родимое пятно,
а в мозгу проталина,
Разбазарил всю страну,
а свалил на Сталина.
Перестройка - мать родная,
рынок - батюшка родной,
На хрен мне родня такая,
лучше буду сиротой!
Расступайся, народ,
Ельцин к Клинтону плывет,
За жидовские подачки
мать-Россию продает.
Ходит Ельцин по Кремлю,
рот не закрывается,
Обокрал он всю страну,
ходит улыбается.
Шел Борис на русский трон
в виде Аполлона,
А стоит его притон
на штыках ОМОНа.
Обещал с похмелья Боря
лечь на рельсы головою,
Вышло все наоборот:
уложил туда народ.
Слышишь, диктор как картавит
и с экрана Запад хвалит?
Жаль, что Сталина тут нет:
был отличный логопед!
В магазинах есть вино,
хоть залейся водки,
"Демократы" нам давно
всем залили глотки...
Время красит, безвременье старит. Страна словно враз постарела. Как и некие безвольные старики, опустилась, перестав держать себя в строгости. Будто, непонятно с чего - раз!
– и оскуднела на душу русская земля.
Заезжий заморский "рубль" удавил домашнюю копейку. Взял нахрапом, вздутый жульничеством. Впущенный незваными гостями, как еще один незваный гость, превзошел всех - уже и сам дом перестал хозяевам принадлежать. Дело по смыслу и совести мерзкое. Но кто в таких делах придерживался смысла, и есть ли совесть у подобного?
– Доверили козлу капустный огород!
– огорчался Михей очередному банку, что грибами вспухали на новой густоунавоженной гайдарочубайскими постановлениями "россиянской" почве. В городе, купив газету, тут же у киоска, бросив себе под ноги, распустив тесьмы штанов, прыскал на нее долго и со вкусом...