Время своих войн-1
Шрифт:
– Собака собаке рознь. Заканчивай волкодав, совсем растаксился - не в породу - растянул тост! Петрович, как хочешь, но высокого ты человеческого ума, только пока трезвый!
Казак не настолько пьян, как выглядит. Но беседа ломается-таки на отдельные "несанкционированные" бурчания. Вот и Миша-Беспредел выговаривает свое наболевшее:
– Я - добрый! Даже готов подставить вторую щеку!
– Да, иди ты?!
– изумляется Петька.
– Точно-точно, но только за себя самого, а за государство я вам, бляди, зубы повыкрошу!
– грозит он здоровенным кулаком
Петьке-Казаку не дает покоя другая половинка шара:
За шкурку Буша отдам и душу, -
Не ради баксов, а просто так.
За шкуркой Буша в любую стужу
Поеду в Штаты как в свой кабак!..
Мечтать не вредно, лишь бы водка была хорошая...
– Слова народные!
– убеждает Казак.
– Грамотно!
– А что? Неплохая пошаговая строевая... Можно и с присвистом. Кто-то лучше знает? Какую-нибудь новую пошаговую, но уже со смыслом? Извилина?
Сергея уговаривать не надо.
Умываем наспех руки,
Что отвыкли от сохи.
Не возьмет нас на поруки
Матерь Божья за грехи.
В три погибели согнулся
Петербург Всея Руси.
Обживают подворотни
Вездесущие бомжи.
Опасаясь черной сотни,
Входит в город Вечный Жид.
Глупый пес к нему метнулся,
Да не может укусить...
Выстрел снег обрушил с крыши.
Кровь собачья, что вода.
Кабы целились повыше,
Отпугнули бы Жида...
Не всяк весел, кто поет.
– Морда в грязи, в жопе ветка...
– Кто идет? Ползет разведка!
– Лешка-Замполит развлекается стишками детского периода, заставляя Седого морщиться, словно зажевал лимоном - стихи детства прилипчивы.
– Лексеич - зэ-тэ-ка!
– слезно тебя прошу!
– Не трынди! Не лаптем щи хлебаем!
– Сергей! Прочти стихи, но чтобы про нас, чтобы за душу взяло, невмоготу это слушать!
Сергей читает тихо, заставляя остальных сдерживать дыхание.
Не я затеял эту драку,
Но в необъявленной войне
Я в полный рост иду в атаку
За жизнь и честь в моей стране.
Паду ли, выживу -- едина
Моя с моим народом связь
И неразрывна пуповина...
Падет к ногам России мразь!
И воссияет храм небесный!
И у подножия его
Солдат, доселе неизвестный,
Возлюбит Бога своего.
– Опять из старых? Из классиков?
– Из современных, - улыбается Извилина.
– Владимир Иванович Шемшученко.
– Не слыхал, - удивленно-уважительно говорит Петька-Казак.
– Скажи лучше про Америку - что она есть?
– вопрошает пьяный Леха.
– Только от того русского скажи, который там действительно был, и которому в этом деле верить можно.
– Есенину веришь?
–
– Этому верю!
– тут же влезает Казак, - Он по России числился: и плакал, и жалел, и восхищался. Природный поэт! Не деланный!
Сергей тут же думает, что лучше про Есенина и не скажешь - действительно плакал о России всеми своими ранами души, и восхищался, и не "деленный" поэт, природный, словно родила его сама Россия, только не вовремя.
– А что, про Америку у него тоже есть, не только о России?
– Есть, - говорит Извилина, - такое вот...
Я тебе говорю, Америка,
Отколотая половина земли, -
Страшись по морям безверия
Железные пускать корабли
От еврея и до китайца,
Проходимец и джентльмен,
Все единой графой считаются
Одинаково - бизнесмен!.. Биз-нес-мен!
На цилиндры, шапо и кепи
Дождик акций свистит и льет.
Вот где вам мировые цепи!
Вот где вам мировое жулье!
Если хочешь здесь душу выразить,
То сочтут: или глуп, или пьян.
Вот она мировая биржа!
Вот они, подлецы всех стран!
– Эх, исчезли кудрявые! Где ты, кудрявая Русь?
– Кудри вьются при хорошем житье, - гнет свою политику Замполит.
– Ты это африканцам скажи!
– перечит ему Казак.
– В Африке и жук мясо...
Казак смачно с удовольствием повторяет слово в слово, похлопывая ножом о ладонь:
Я тебе говорю, Америка,
Отколотая половина земли, -
Страшись по морям безверия
Железные пускать корабли!
– Скажи еще что-нибудь от него. Ведь пророк был, от него каждое слово ценно!
– Не каждое, - возражает Сергей-Извилина.
– Только к моменту. Историческому моменту. Например, это...
В жизни умирать не ново,
Но и жить, конечно, не новей...
Словно роняет на пол строки, не следя куда закатятся, и умолкает, задумавшись о своем...
На ум не только доброе приходит. Время равнодушных. Сегодня хоть сколько гениальный поэт родится, а места ему нет, достучаться до сердец, до души не дано - замшивели, под мхом у каждого свое болотце. Не дадут болотцам всколыхнуть - время власти подлых. Впрочем, когда это неподлые стояли у власти? Однако, подлость вкупе с равнодушием редкое сочетание, еще более редко, когда оно расползается сверху вниз, буквально навязывается скурвившимся государством.
– Чего ждать поэту? Может, это и хорошо, что его не замечают - целее будет. Хорошо для шкуры, не для души. Поэт жив душой своей, не шкурными интересами. Нет ему места в мире сегодняшнем. А проявится, не уследят, не загонят под лед информационного вакуума. Что ж.... Когда сложно опровергнуть утверждение, его изымают из обращения вместе с автором. Тогда убивали, сегодня тем более убьют.