Время умирать
Шрифт:
– Холодно сегодня, – сказал старик, не поднимая глаз. – Как будто уже осень.
Фраза показалось фальшивой. Сам старик, кажется, холода не чувствовал в своем суконном плаще и холщовых штанах, заправленных в грубые сапоги.
– Рад встрече, – добавил старец.
Арк продолжал молчать, пытаясь понять, что именно нужно этому гостю.
– Ты, наверное, задаешься вопросом, зачем я тут? – спросил старик.
– Да нет, раз пришел, значит, есть зачем, – ответил Арк.
Наверное, будь он в Нордении, ответил бы иначе, сложнее, заковыристее, но на севере понимали только
– Ты прав, чужеземец, – согласился он, – хотя, нет, чужеземцем тебя называть ошибочно, лучше я буду называть тебя, как нужно.
– Называй, как хочешь, мне все равно, – сказал Арк.
– А вот и нет, – протянул старец, – тебе совсем не все равно. В отличие от всяких самозванцев, что облачаются в шаманские рясы и называют себя разными древними именами, ты – настоящий…
Старец оглянулся, словно испугался, что его кто-то подслушивает, и добавил:
– Ты ведь рускас, и сам это знаешь и потому тревожишься.
– Да не тревожусь я вовсе! – возразил Арк.
– Нет, тревожишься! Это у тебя на лице написано, и знаешь почему?
Арк промолчал.
– А потому, что ты все еще не понимаешь, почему именно тебе достался такой удел.
– Я этого не просил, – сам того не замечая, кинул Арк.
Контийри усмехнулся:
– Никто из нас не просил, потому мы и получили…
– Похоже, мне на роду написано получать то, о чем я не прошу, – вздохнул Арк и подумал: «Никогда не мечтал участвовать в интригах, смутах и войнах – а вот довелось. Даже в детстве в чародеев не играл – а теперь, раз – и чародей, причем с поклонниками».
– Запомни, судьба ничего не делает просто так, – мягко заметил старец, как будто читая мысли Арка. – Тот дар, что тебе достался, сам решает, кто его достоин, и знает, кто понимает хрупкость грани между жизнью и смертью, между природой и силой.
– Дар – это всегда хорошо, это просто замечательно, только что мне с ним делать? – спросил Арк уже серьезно.
– Разве ты не знаешь?! – изумился Контийри.
– Нет.
– Разве тот, кто передал тебе дар, не рассказал, что от тебя требуется?
Арк покачал головой.
– Странно, очень странно… но сути дела это не меняет.
– Какого еще дела?
– А! Вот и вопрос, видишь, тебе все же интересно.
– Допустим.
– Что ж, тянуть не буду! Не так давно у меня был необычный сон. Вначале я не понял, что он означает, но, узнав, что сюда пришел ты, мне все стало ясно. А предвиделось мне нехорошее… будто вожди многих племен прознали про деяния фуркарс и очень сильно разозлились…
– Я что-то не понимаю, – удивился Арк.
– Не лукавь! – ответил старец. – Ты прекрасно все понимаешь! Ведь именно с твоей подачи фуркарс нарушили один из самых священных законов земель севера и освободили скинов. И об этом скоро узнают все племена… и им это не понравится.
Старец еще раз огляделся.
– Ответь мне на вопрос, юный рускас, ты хорошо спишь в последнее время?
Голос старика зазвучал зловеще, словно он читал старинное и жуткое заклинание. Арк втянул голову в плечи. Сны у него действительно были тревожные и непонятные. Мертвые кости в высокой траве, черепа неведомых животных, зыбкий туман над зловонными болотами, обжигающими дыханием промозглого ветра, завывающие голоса и руины городов, уж слишком похожих на эторийские. Где-то за туманом, за седой мглой кто-то бродил, шептал незнакомые слова, и трава шуршала у него под ногами…
– Я вижу, ты понимаешь, о чем я, – вкрадчиво сказал старик, наклоняясь к Арку ближе, чтобы видеть его глаза. – Твоему другу, что остался в деревне, тоже снятся нехорошие сны.
Арк вздрогнул. Роб и в правду жаловался на то, что сны ему снились какие-то уж совсем недобрые, жуткие: то мрачные дебри северного угрюмого леса, то скалистые берега Бездны, то неистово галдящие стаи птиц, а еще безумие ночных схваток и кровь, кровь на снегу, на камнях, на траве. Роб часто просыпался в холодном поту с отчаянно колотящимся сердцем и до рассвета не мог сомкнуть глаз, а потом целыми днями ходил смурной и ничего не желал делать.
– Такие сны видят все истинные рускас, – пояснил Контийри. – Или ты думаешь, что вы одни такие? Нет, нас много, и нас беспокоит то, что сейчас творится в мире. И не только в Северной Пустоши, которую твои южные сородичи считают жалкой окраиной…
Старик помолчал, потом приосанился и заговорил торжественно, словно на празднике:
– Видишь ли, давным-давно наши прадеды предсказали, что однажды с юга прибудут два чужака. Будут они одарены великой силой, которая изменит жизнь всех нордов, вот только никто не знает, какими будут эти изменения, хорошими или плохими. Я уверен, что вы двое и есть те самые чужаки. Скрывать не буду, я очень встревожен вашим появлением, и не только я, другие рускас тоже волнуются, а кое-кто даже жаждет вас уничтожить. Но лично я считаю, что бояться вас не стоит, потому как вы – вестники перемен, а нашим людям перемены нужны.
– Откуда такая уверенность, что мы те самые?
– Из снов, юный рускас, из снов!
Арк выдохнул. По крайней мере, убивать его сейчас никто не будет.
– Мы долго спорили, что с вами делать, – продолжил Контийри. – И в конце концов решили не вмешиваться. Однако, – вздохнул старик, – боюсь, с таким решением согласились не все. Тот сон, о котором я тебе рассказал, не вымысел, а будущее, вам действительно грозит серьезная опасность, и стоят за ней рускас.
– А ты, выходит, пришел помочь? – осведомился Арк.
– Предупредить, не более. Теперь ты знаешь, что у вас и здесь есть враги.
Арк поморщился, как от головной боли.
– Уважаемый Контийри, мне до смерти надоели предначертания, пророчества и всякие предзнаменования.
– Ничем не могу помочь. Ты родился не в том месте и не в то время. Или наоборот – именно в том месте и в то время.
– Да уж, как-то даже грустно.
– Нам, рускас, грустить нельзя, мы призваны не грустить, а служить другим, – произнес Контийри и встал. – Мне пора. Костер почти погас, и тайн между нами больше не осталось. Можешь не сомневаться, твоя ноша тебе вполне по силам, а для отчаяния нет пока никаких оснований.