Время жестких мер
Шрифт:
Она вывалилась из кустов, по инерции метнулась на штурм очередной преграды… и в ужасе отшатнулась. Стальной монстр, облепленный грязью, пронесся мимо с чудовищным лязгом!
Придя в себя, она высунула нос из тернового куста. Дорога, две полосы, в меру покрытые асфальтом. Грязный бетоновоз, забравший последние нервные клетки, уходил за поворот. Движение на дороге было умеренным. Вернее, никакого не было. В два конца – туманная серость. Разлапистые ели и осины вплотную подступали к дороге, водостока почти не было. Направление на север тоже отсутствовало. Либо запад, либо восток. Она пошла направо. Вскоре выяснилось, что дорога хоть и не ахти, но оснащена километровыми знаками. Синяя табличка, у которой она присела передохнуть, гласила: 21 км. Передохнув, отправилась дальше, минут через пятнадцать добралась до следующей,
– А она, в общем и целом, ничего, – задумчиво резюмировал тот, что был не за рулем.
– Если раздеть и отмыть, – добавил водитель.
– Да ладно, не придирайся, – улыбнулся первый роскошной улыбочкой хулигана. – Далеко ли путь держите, мадемуазель?
– Туда, – кивнула она прямо перед собой.
Парни переглянулись, посмотрели в указанном направлении.
– А там Варламово, – подумав, сообщил улыбчивый. – Райцентр мироздания. А перед ним – Шелестово. Тридцать дворов и ни одной приличной бабы.
Ее резонно принимали за обманутую и побитую путану.
– Садись, – распахнул улыбчивый заднюю дверцу, не вылезая из машины. – Довезем куда надо. И денег не возьмем.
Предчувствие наслаждения просто цвело на его небритой физиономии. Скабрезно ухмылялся водитель, газуя на нейтральной передаче. Она открыла в себе еще одно полезное свойство – в сложную минуту не растекаться по древу. Все понятно – парням нужен секс. Неважно с кем. А что будет потом… В лучшем случае, выбросят из машины. В худшем – страшно представить.
Они кривлялись из своей ободранной тачки, подмигивали, манили пальчиками.
– Не вопрос, мальчики, – прохрипела она. – С такими ребятами хоть на край света. Вот только беда со мной приключилась – сами видите. Козлы на дороге попались. А вообще-то я женщина приличная.
– А ты это к чему? – нахмурился улыбчивый. Теперь он был не улыбчивый, а хмурый.
– Выпить есть, мальчики? – спросила она прямым текстом.
Будущие любовники дружно загоготали. Выпить у них было.
– Вот это по-нашему, подруга, – похвалил парень, перегнулся через спинку, выволок с заднего сиденья тряпочную сумку, из сумки бутылку пошлого бренди.
– Долбани, сестренка. И прыгай ловчее в тачку.
Она взяла бутылку, сделала вид, что хочет открутить крышку… и бросилась бежать на заранее обдуманную позицию. Перелетела покатый водосток, сделала прыжок, вонзилась в щетинистый подлесок. Пробежала по инерции еще немного, обняла молодую осинку.
– Не понял… – растерянно пробормотал улыбчивый.
– Стоять, тварь! – рявкнул приятель, выскакивая из машины. – Не понял он!… Развела нас эта сука!
Все зависело от выдержки. Пустись она в бега, ее бы заметили и поймали. Но она стояла, стиснув зубы – невидимая за ворохом растительности. Парни было кинулись вдогонку, но улыбчивый передумал, схватил приятеля за рукав. Оба с суеверным страхом таращились на неподвижный лес.
– Давай догоним, – неуверенно пробормотал водитель. – Здесь она, куда денется. Накажем сучку.
– А вдруг там… еще кто-то с ней? – засомневался улыбчивый.
– А кто там с ней? – фыркнул приятель, способный выполнять несложные логические операции. – Она же не голосовала, она шла, а мы подъехали… Хотя, конечно, хрен ее знает… – Он начал грузно переминаться с ноги на ногу. Мысль разумная. Подставная шлюшка. Она чуть не рассмеялась. Они еще немного помялись, стали отступать, загрузились в тачку. Улыбчивый погрозил лесу кулаком, высказал все, что думает о беглянке, обогатив ее познания ненормативной лексики. Машина умчалась, чадя окисью углерода. Она в изнеможении сползла по стволу. Приключения только начинались? Она абсолютно не понимала, как вести себя в этом мире… Алкоголь был
Нет, она была пьяна в стельку. Пошатываясь, выползла на дорогу, поволоклась неведомо куда. Пронеслась машина, едва не зацепив зерцалом. Притормозил грузовик, водитель что-то крикнул. Она отмахнулась, мол, копти дальше. Притормозил «Москвич», вылупился щетинистый дядечка, начал что-то говорить, проглатывая слова. Она попятилась в страхе – наговорилась уже. А он упорствовал, наседал, уговаривал. Она подняла с обочины увесистый камень (при этом чуть сама не стала камнем у обочины), выразительно продемонстрировала. Дядечка укоризненно покачал головой, загрузился в машину, отъехал метров сто, остановился и сдал назад. Не мог он оставить ее в покое! Выбрался, закопался в багажник, достал потертую фуфайку (явно на выброс), повесил на ближайший куст, выразительно ткнул в нее пальцем и поехал дальше. Она добежала до фуфайки, стащила ее с куста, натянула на себя. Просто блеск. Пропахшая бензином, навозом, соленым мужским потом, но такая теплая…
– Спасибо! – крикнула она вслед уехавшему филантропу…
Очередной благотворитель не заставил долго ждать. Огромный импортный грузовик, идущий в попутном направлении, заскрипел тормозами – голова чудовища встала почти вровень с ней.
Распахнулась дверца, сошел и сладко потянулся плотный мужчина лет сорока пяти с добродушной физиономией, попинал какую-то закорючку на бампере, поправил зеркало, удивленно глянул.
– Ну, и чего примерзла? Садись, прибыло социальное такси.
– Спасибо, я сама, – пробормотала она.
Он подошел поближе, принюхался. Изумленно покачал головой, глянув на часы.
– Восемь утра, а ты уже в хлам… да разве это дело?
– Так судьба распорядилась.
– Да уж, судьба, – усмехнулся он. – Садись, не укушу. Поболтаем, а то мне скучно одному. С напарником беда случилась – отравился в кафешке, живот скрутило, оставил его в санчасти под Бердском, желудок промывать, заберу на обратном пути, если кеды не задвинет… Так ты садишься, или мне опять одному?
В кабине было сухо, тепло, добрый дядечка, пошучивая, распаковал бумажный мешок с бутербродами, сунул термос с горячим кофе. Она набросилась на еду, давилась, он сочувственно посматривал, ухмылялся в седоватые усы. Сытая, согревшаяся, она размякла. Дремота набегала волнами. А он сорил какими-то мужицкими сплетнями, жаловался на скупость начальника колонны, на аппетиты работников автоинспекции у въезда в город (да и на выезде), что везет он всего лишь партию бытовой химии для одной из фирм в Томской области, пропади она пропадом, и фирма тоже, потому что за такой груз много не поднимешь, одно лишь утешение, что дорога не дальняя. Она что-то поддакивала, делала вид, что переспрашивает, кивала, говорила «угу». А он переходил на ее сомнительную личность – любопытствовал про жизнь, удивлялся, хвалил ее колхозную телогрейку, которая даме так к лицу. Понятно, что много информации он не выудил. Где живет, кем работает, сколько весит… Это закрытая информация! Она дремала, шептала про семью из солнечного Магадана, про работу в престижной фирме, где она занимается сбором особо секретной информации, про налет лесной братвы во главе с Соловьем-разбойником, благодаря чему она выглядит именно так, как выглядит. Он похохатывал, называл ее врунишкой, уверял, что если попутчица не хочет ничего рассказывать, то может и не рассказывать, и нечего, мол, тут творчески относиться к фактам…
А ведь он даже не спросил, куда ей нужно, – проплыла настораживающая мысль. С ней и уснула.
Проснулась от резкой боли под лобной костью. Похмелье пришло. Машина стояла на обочине. В сизой дымке плавал разреженный сосновый лес. Почему стояли? Она повернула голову. Водитель сидел, откинувшись на спинку, и внимательно ее рассматривал.
– А что такое? – Она сглотнула.
– Отдохнула, барышня? – спросил он треснувшим голосом.
– Ну… в общем, да.
– Тогда давай, не тяни.