Всадник авангарда
Шрифт:
— Девалась куда-то, — ответил ему Джек.
— Какая жалость, — пригорюнился Мэк.
— Да просто горе, — вздохнул Джек.
— Ты себе представляешь, как это обидно? Такой молодой, такой красивый, такой воспитанный, такой умный-преумный… и забыли его тут, совсем одного.
— Совсем-совсем, — поддержал его Джек, глотнул из откупоренной бутылки и тоже вышел на балкон. Глаза у него сузились в щелочки.
— Одного-одного.
У Мэтью сильно забилось сердце. На вспотевших висках застучал пульс.
Величайшим усилием
— Я как раз собирался на завтрак, — сказал он. — Так что позвольте?
— Мэк, — сказал Джек, и глотнул еще раз, дернув кадыком. — Кажется, Спейди нас не любит.
— И не уважает ну ни на сраный грош, — согласился Мэк, тоже глотнув как следует. — А ведь такой светский джентльмен. У меня чувство, будто он думает, что лучше всех.
— Что лучше нас, ты хотел сказать.
— Вот. Точно подмечено. Именно это я и говорю.
— И правильно ведь говоришь, брат.
— Но ты себе представляешь, как это печально?
— Да просто траурно, брат.
— Жуть до чего грустно, — заключил Мэк.
Ухмылка будто прилипла к его физиономии, а зеленые глаза горели тусклым пламенем.
— Ох, помилуй Господь мою душу грешную! — Джек заметил фигуру на камне. — Гля, куда Спейди вытаращился.
Мэк тоже увидел и мрачно кивнул.
— Ага, гля. Туда, гля, и вытаращил глазенапы.
— Да он бы и лапы туда вытаращил, — сказал Джек.
— Да и не только, — согласился Мэк.
— Вот оно как, брат, — сказали оба почти в унисон.
— Джентльмены! — начал Мэтью, серьезно задумавшись об отступлении, потому что в воздухе висела ощутимая угроза. — Восхищен вашим вкусом при выборе женщин. Хотел бы спросить, где вы достали такой прекрасный экземпляр.
— Экземпляр! — повторил Джек, фыркнув и брызнув при этом соплями. — Это что же, значит, наша Штучка — какой-то вонючий червяк? Так, что ли?
— Слизняк из-под камня, — уточнил Мэк.
— Никоим образом не хотел выразить неуважения. — Мэтью понял, что дело швах: эти ребята собирались его измолотить, что бы там ни было, и он решил переключить их мысли на Штучку, а потом — не думая уже о достоинстве — рвануть с балкона изо всех сил. — Просто интересно, где можно найти женщину этой породы?
— Да купить, пацан, на бляжьем рынке. — Джек подался ближе, оскалясь. Дыхание его несло запах виски, усиленный ароматом рыбы. — Я-то думал, это твое дело, знать должен.
— Только Штучку мы не покупали, — доверительно сообщил Мэк, обнимая Мэтью за плечи так, что у него мурашки побежали по спине. — Мы ее когда встретили, ею владел один игрок-джентльмен в Дублине. Выиграл ее в фараон в запрошлый год…
— За год до того, — поправил Джек.
— А по фигу. — Мэк сильнее сжал плечи Мэтью. — Мы решили, что она нам нужна. Ты слушай, слушай! История хорошая. Решили мы ему
— Ага, и кровью блевал, — вспомнил Джек.
— Потому что когда у человека коленей нет, — поучительно сказал Мэк, — ему приходится ползать.
— Ходить он потому что не может, — пояснил Джек и прижал горлышко бутылки к губам Мэтью. — Давай-ка, Спейди, выпей со мной.
Мэтью резко мотнул головой, уловил движение и заметил, что за этой драмой наблюдает Штучка, стоящая на своем камне.
— Спасибо, не хочу, — ответил он, видя, как индеанка повернулась спиной и нырнула с камня в море.
Волны сомкнулись над коричневым телом, оставив пенный след.
— Ты меня, пацанчик, не слышал. — Голос у Джека был абсолютно спокоен. — Я тебе сказал: «Хочу, чтобы ты со мной выпил».
— А потом со мной! — Мэк тоже прижал бутылку ко рту Мэтью. — Промочи свистелку, пока можешь.
— Нет, — повторил Мэтью. Его терпение кончалось. — Спасибо. — Он стал отодвигаться от братьев, хотя они продолжали давить с двух сторон. — Извините, но я должен…
Мэк внезапно выбил у него из рук «Малый ключ Соломона» и сильно ударил его этой книгой в нос. От резкой ослепительной боли глаза Мэтью наполнились слезами. Не успел он опомниться, как Джек схватил его ладонью за шею сзади и ударил головой в лоб. В мозгу вспыхнули копья света и пылающие звезды. Руки и ноги сразу же онемели, превратившись в мертвый бесцельный груз.
— Держи его, — услышал он слова одного из них, подобные эху в длинном разветвленном коридоре. — Этот говнюк и не весит ничего.
— Стой, идея есть. Не давай ему упасть.
— Хочешь, чтобы я двинул его коленом в яйца?
— Не, пусть лучше поплавает. Только сперва… тащи его вот сюда. Щас я шнуры сниму с портьеры.
— Чего придумал, брат?
— Придумал, что Спейди нажрался, залез на эту штуку, она упала, и… вот туда он и полетел.
— Имеешь в виду — замочить его?
— Смыть с наших рук это мелкое говно, вот что имею в виду. И закинуть поглубже, где его никто не найдет. Тащи пацана сюда.
В тумане оглушенного мозга, сквозь пульсирующую боль, Мэтью сообразил, что ничего хорошего для его будущего не происходит. А происходит что-то очень плохое.
Его куда-то потащили. Глаза ослепило солнцем и черными тенями, что мотались туда-сюда перед туманящимся зрением. Он попытался встать, поднять голос протеста против такого жестокого обращения.
— Смотри, оклемывается.
— Дай ему еще.
Последовал удар головой в лоб. Вспыхнули, взрываясь, световые шары. Ноги затанцевали по собственной воле — наверное, Гиллиам Винсент его похвалит. Он ведь сейчас в таверне Салли Алмонд? И это скрипка играет — хотя фальшивит немилосердно, — и барабан гремит над самым ухом?