Всадник без бороды(Юмористическая повесть)
Шрифт:
Он расправил бороду и закрыл глаза.
— Завтра! — простонала байбише. — Завтра!
Шик-Бермес понял свою жену: значит, гостя придется кормить не только сегодня, но еще и завтра!
— Или послезавтра, если звезды не станут добрее! — не открывая глаз, сказал гость.
— О аллах! — молвил Шик-Бермес. — За
Бахсы открыл глаза, взглянул пристально на Шик-Бермеса:
— Это ты про злых духов, почтенный бай?
— Да, да, — поспешно подтвердил Шик-Бермес. — А про что же еще?
— Я плохо слышу, — слабым голосом молвил бахсы. — Говори громче, добрый человек… А?
Шик-Бермес начал расспрашивать гостя, откуда он сам, из какого рода, кто его сородичи, где живут.
«Ох, и хитер же я! — с гордостью подумал Шик-Бермес. — Пока мы будем говорить, старик устанет, заснет… Тогда перенесем его в гостевую юрту, и до утра он проспит без еды. А сейчас обойдемся одним кумысом, тем, который прокис…» — И он многозначительно повел бровью.
Байбише поняла и вышла за кумысом.
Блеяние овец, рев верблюдов, ржание коней, мычание коров доносились в юрту: стада заворачивали в загоны. То о срубы колодцев, то о корыта для водопоя стучали кожаные ведра.
Кислый кумыс налили только гостю, а себе и мужу байбише наполнила чаши хорошим кумысом из другой миски.
Шик-Бермес, подавая гостю чашу, все продолжал расспрашивать его о сородичах и родственниках:
— Значит, вас было трое братьев? Ты и еще двое?
Гость в это время отхлебнул кумыс и чуть не выплюнул его обратно, такой он был горький.
— Э-э, добрый человек, нас было трое братьев, — сказал он, — но ты меня уже не считай. От этого кумыса я живым не останусь!
— Что ты, о бахсы, — молвил Шик-Бермес, делая несколько глотков из своей чаши. — Отличный кумыс!
Гость посмотрел на свою чашу и сказал:
— Да, я ошибся, кумыс прекрасен. Это злые духи хотят испугать меня… Так с нами, бахсы, часто бывает. Злые духи даже могут внушить вам, что я не голоден и что меня не надо кормить… А? Что ты сказал, добрый человек?
— О аллах, за что ты нас так наказываешь? — взмолилась байбише и сказала мужу: — Давай его уложим спать!
— Тш-ш, услышит! — испугался бай. — И наколдует нам болезнь за это!
— Он же глух, как войлок, — отмахнулась байбише. — Я вот что придумала. Разведем огонь, поставим казан с водой. Гость подождет, подождет и заснет. А мы потом скажем: не хотели будить, ведь гость так устал…
Шик-Бермес поглядел на безучастного бахсы, который, качая головой, что-то беззвучно бормотал, и сказал весело:
— Ставь казан!
Когда был разведен огонь и казан наполнили водой, жена
— Отдохните, дорогой гость, а то у нас овца варится в казане такая старая, что всю ночь вариться будет!
— Гость тоже не молодой, — ответил бахсы, приоткрывая веки, — и если уж сел, то будет до осени сидеть… Подождем. — И он снова закрыл глаза и забормотал свои заклинания.
Бай и жена переглянулись.
— Придется сварить кусок мяса, — жалобно сказала байбише.
— О-о-о… чем я прогневал аллаха! — застонал Шик-Бермес.
Но делать было нечего — пришлось варить мясо. Один кусочек маленький, а другой — большой.
Но после того как был съеден маленький кусок мяса, гость сказал:
— Сегодня мне нельзя уходить из той юрты, где живут злые духи! А то они могут подумать, что я их испугался!
Хозяева дружно вздохнули, мысленно прокляли еще раз незваного гостя. Делать нечего, пришлось и большой кусок съесть втроем.
Бахсы лег спать у самого входа — возле мешка, в котором что-то шевелилось.
Бай долго шептался с женой.
— Он даже во сне держится за священного барана! — возмущалась байбише. — Как будто мы его украдем или съедим.
— Священный баран, видно, дорого стоит, — предположил бай. — Узнать бы, какая от него польза!
Ночью бахсы все время бормотал во сне, разговаривал:
— У бая золото украли… у бая золото украли… волшебный баран… одна овца… две овцы… украли золото…
Байбише проснулась, прислушалась, растолкала мужа:
— Это не у тебя золото украли? Слышишь, бахсы-то что говорит…
Бай завозился, полез в тайник, потом сказал облегченно:
— Хоть он и бахсы, а ошибся! Все на месте!
— Значит, это он не про нас говорил! — сонно пробормотала байбише.
И в юрте снова стало тихо.
Утром бай с женой проснулись рано, а бахсы долго еще лежал — притворялся, что спит.
— Что это он говорил про волшебного барана? — спросила жена бая. — Одна овца, две овцы?
— Шайтан знает! — махнул рукой Шик-Бермес. — Колдовство кто разберет? Только бы на нашу юрту не наслал какой-нибудь хвори! Пока он спит, ты испеки мне лепешки. Поем хоть всласть без него…
Напекла байбише лепешек, принесла их в юрту.
— Как же я их тут есть буду, — сказал Шик-Бермес, — а вдруг бахсы проснется? Тогда придется делиться с ним. Пойду-ка я в гостевую юрту — там никого нет…
Шик-Бермес спрятал горячие лепешки за пазуху и пошел.
А бахсы лежал у самого выхода. Когда хозяину юрты до порога один шаг оставался, бахсы встал, потянулся, расправил бороду.
Шик-Бермес остановился.
— Я видел во сне, что тебя жжет огонь, — сказал бахсы. — Я так рад, что ты жив и здоров!