Все, что останется

Корнуэлл Патриция

– Как отреагирует Марк?
– спросил Марино.

– К счастью, в статье не упоминается его имя.

Я ощутила новую волну беспокойства. Как все агенты ФБР, особенно те, кто проработал долгие годы под глубоким прикрытием, Марк был скрытен в своей личной жизни. Упоминание в газете о наших отношениях, как мне казалось, должно было серьезно расстроить его. Нужно ему позвонить. Или, может быть, не нужно. Я не знала, что делать.

– Часть информации, мне кажется, исходит от Мореля, - продолжала я размышлять

вслух.

Марино молчал.

– Уэсли, должно быть, тоже что-то рассказал. Или, по крайней мере, кто-то из Смитовского музея, - сказала я.
– Но как, черт возьми, Ринг узнал, что мы ездили к Хильде Озимек?

Поставив чашку на блюдце, Марино наклонился вперед и посмотрел мне в глаза.

– Моя очередь дать совет.

Я чувствовала себя ребенком, которого собирались распекать.

– Это подобно несущемуся с горы грузовику, груженному цементом, у которого отказали тормоза. Тебе его не остановить, док. Единственное, что можно сделать, - отойти в сторону.

– Будь добр, переведи, - нетерпеливо попросила я.

– Просто продолжай работать и забудь обо всем. Если к тебе начнут приставать с расспросами, а я в этом не сомневаюсь, скажи, что ты никогда не беседовала с Клиффордом Рингом и не имеешь ни малейшего понятия об этом. Другими словами, не обращай внимания. Если начнешь состязаться с прессой, то кончишь, как Пэт Харви, - идиоткой.

Марино был прав.

– И, если у тебя остался разум, не говори в ближайшее время с Эбби.

Я кивнула. Он встал.

– Мне нужно кое-что завершить. Если выгорит, дам тебе знать.

Его слова напомнили мне о делах. Взяв записную книжку, я достала листок с номером автомобиля, который записала Эбби.

– Хотелось бы проверить его по учетам. "Линкольн" седьмой модели, темно-серый. Посмотри.

– Кто-то преследует тебя?
– Он засунул листок в карман.

– Не знаю. Водитель остановился спросить, как проехать. Не думаю, чтобы он действительно заблудился.

– Где?
– спросил он, пока я провожала его до дверей.

– В Вильямсбурге. Он сидел в машине на пустой стоянке. Было около десяти тридцати или одиннадцати вечера на Торговой площади. Я садилась в машину, когда он неожиданно включил фары, подъехал ближе и спросил, как добраться до Шестьдесят четвертой улицы.

– Хм, - коротко проговорил Марино.
– Возможно, это детектив, работающий под прикрытием, скучающий, поджидающий, что кто-то проедет на красный свет или сделает запрещенный U-разворот. Может быть, он просто хотел попытать счастья с тобой. Порядочная женщина, вечером, одна, не садится в "мерседес".

Я не сказала, что Эбби была со мной. Не хотелось выслушивать еще одну нотацию.

– Не знала, что детективы разъезжают в новых "линкольнах", - сказала я.

– Ты посмотри, какой дождь. Чертова погода, - выругался он и

побежал к своей машине.

* * *

Филдинг, заместитель шефа, никогда не был озабочен или занят настолько, чтобы упустить малейшую возможность взглянуть на любой отражающий предмет, мимо которого ему доводилось проходить. Это в равной степени относилось к затемненным стеклам, экранам компьютеров, к пуленепробиваемым перегородкам, отделявшим фойе от внутренних помещений. Когда я вышла из кабины лифта на первом этаже, то заметила, как он остановился около дверцы из нержавеющей стали установленного в морге холодильника и пригладил зачесанные назад волосы.

– Они стали немного длинными на ушах, - сказала я.

– А твои стали немного седыми, - усмехнулся он.

– Пепельными. У блондинок они становятся пепельными, а не седыми.

– Правильно.

Он рассеянно затянул завязки хирургического зеленого халата, при этом его бицепсы вздулись как грейпфруты. Филдинг не мог даже моргнуть, чтобы картинно не изогнуть какую-нибудь часть своего тела. Его склоненная над микроскопом фигура напоминала мне стероидную версию скульптуры Родена "Мыслитель".

– Джексона отправили около двадцати минут назад, - сказал он, имея в виду один из утренних случаев.
– Так, но у нас уже готов другой случай на завтра. Парень, которому искусственно поддерживали жизнь после ранения, полученного в выходные.

– Что у тебя сегодня на оставшуюся часть дня?
– спросила я. Вспомнила, тебе, кажется, надо быть на суде в Питсбурге.

– Потребовал обвиняемый.
– Он посмотрел на часы.
– Около часа назад.

– Должно быть, он узнал, что приедешь ты.

– Необработанных образцов накопилось до потолка. Таковы мои планы на оставшуюся часть дня. Или, по крайней мере, были таковыми.

При этом он вопросительно посмотрел на меня.

– У меня возникло затруднение, надеюсь, ты сможешь помочь мне. Мне нужно разыскать рецепт, который, возможно, был выписан в Ричмонде восемь или около того лет назад.

– В какой аптеке?

– Если бы я знала, - ответила я, пока мы поднимались в лифте на третий этаж, - тогда было бы все куда проще. Придется, образно говоря, организовать телефонный марафон. Собрать как можно больше людей и обзвонить все аптеки в Ричмонде.

– О, Господи! Кей, да их, должно быть, не меньше сотни.

– Сто тридцать три. Я уже сосчитала. Вполне можно управиться. Ты можешь мне помочь?

– Разумеется.
– Он выглядел подавленным.

В помощь Филдингу я подключила к этой работе своего администратора Розу, еще одного секретаря и анализатора-компьютерщицу. Мы собрались в конференц-зале со списком аптек. Инструкции были предельно ясны. Никому ни слова о том, чем мы заняты, - ни членам семьи, ни друзьям, ни полиции.