Все делают это
Шрифт:
До конца — это значит до входной двери моей квартиры, так как за порог я Дениса не впустила. Просто захлопнула дверь перед его носом и даже не поблагодарила. Не знаю почему, но эта его игра в молчанку разозлила. И мысли о Карине все еще не выходили из головы.
Ну, а еще я не впустила его к себе, потому что до сих пор так и не убралась. И потому что одному Богу известно, что могло произойти, если бы мы остались вдвоем в пустом помещении.
— Не забывай, что четырнадцатого мы летим в Берлин, — слышу его глухой голос через
— У меня напоминание стоит, не переживай! — и, не дожидаясь какого-либо ответа, побрела на кухню за льдом.
Где-то ближе к восьми вечера раздался звонок в дверь. Я удивленно посмотрела в сторону прихожей, не понимая, кого могло принести ко мне. Маринка точно позвонила бы сначала, мама, вроде бы, не собиралась в гости, поэтому, я, как можно тише подкралась к входной двери и заглянула в глазок.
За дверью стоял пацан. Ромка. И как только в парадную пробрался?
Оказалось, он решил, что я помогу сделать ему домашнее задание в школу и ни один мой аргумент в сторону того, что я и ноги его не хочу видеть в своей квартире после утреннего признание, не прокатил. Он просто нагло протиснулся мимо меня, снял обувь и расположился с учебниками за столом на кухне.
Похоже, когда Бог раздавал всем таланты, он стоял в очереди за наглостью.
С этого дня он стал частым гостем в этом доме. Мы делали его домашку, смотрели фильмы, горланили в караоке и объедались всяким вкусняшками.
Потом я подвозила его до дома, в котором он живет, в трех кварталах от меня, возвращалась к себе и засыпала без задних ног.
Оказалось, я хорошо разбираюсь в школьной программе шестого класса. Шестого, потому что Рома прогулял почти целый учебный год в своей деревне и его зачислили в новую школу на повторный год. Поэтому меня эксплуатировали в качестве решебника для всех предметов.
Оказалось, что у пацана клевый голос, но в музыкалку он не ходит.
Оказалось, что мы любим одни и те же фильмы и можем съесть сразу целую пиццу, поэтому приходилось заказывать сразу две.
А еще оказалось, что не так уж и сложно воспитывать ребенка, по крайней мере тринадцатилетнего.
А утром я летела на работу, неизменно рассыпала пакетик с кормом на машину Дениса и целыми днями трудилась как пчелка под все таким же хмурым взглядом своего босса, который превратился в молчаливого хмурого недовольного мужика.
Я не знала, что с ним происходит, но мне было тоскливо и обидно, что он больше не обращает на меня внимание. Я была уверена — спор закончился, Денис проиграл и теперь я ему неинтересна. И это осознание совершенно не принесло мне никакого удовлетворения.
Четырнадцатое сентября подкралось быстро. Вроде бы только-только заказывала билеты, бронировала гостиницу, лежала обнаженной у Дениса на столе, а вот уже стою с чемоданом у стойки регистрации и поглядываю на необычно довольного босса.
Казалось, что он летит как минимум в космос, а не на деловую встречу.
Денис вежливо уступил мне место у окна, вызвался помочь с ремнем безопасности, хотя я об этом его совершенно не просила, и в процессе облапал меня с ног до головы. «Случайно» задрал подол моего и так короткого платья, невзначай протиснулся пальцами между ног и провел несколько раз, совсем невесомо, по чувствительному местечку, которое уже трепетало в ожидании продолжения.
Вот такая предательница находится между моих ног.
Турбины загудели, железная птица стартанула с места и взмыла ввысь. У меня заложило уши и начало немного укачивать, но когда мы набрали высоту, чувство, что тебе вот-вот расплющит голову, быстро прошло.
— Как насчет попробовать чего-нибудь экстремального? — наклоняясь ко мне, спрашивает босс.
— Прости, но не думаю, что если мы решим выпрыгнуть с самолета на парашюте, авиакомпания выпишет нам награду за смелость.
— Ну, я могу предложить кое-что более безопасное.
Конечно же я понимаю к чему он клонит, но:
— Заорать, что если нам не предоставят миллион долларов и личный самолет, то взорвем бомбу?
Денис с улыбкой косится на меня, а потом наклоняется еще ближе, прикусывает мочку уха и просовывает руку мне под платье.
Я застываю от такой наглости и неожиданности. Проклинаю весь мир за то, что из все мужчин у меня стоит, если можно так выражаться, именно на этого придурка и мысленно благодарю стюардессу, которая предлагала напитки пассажирам позади нас. Денис резко отстранился от меня, говоря одним лишь взглядом о всем том, чтобы он сейчас хотел сделать со мной.
А я дрожу как листик на ветру, подумывая о том, что может уже стоит отдаться ему, понять, что ничего особенного он из себя не представляет и выбросить всю эту извращенскую хрень из головы.
— Чай, кофе, воды? — с широкой улыбкой спрашивает стюардесса.
Денис отказывается, а вот я решаю занять чем-то свои руки и рот, чтобы не сболтнуть лишнего.
Опасливо горячий картонный стаканчик оказывается у меня в руке, и я спешу поставить его на складной столик передо мной. Втыкаю в уши наушники, включаю музыку, но насладиться мнимым одиночеством не удается — рука Дениса прикасается к моим волосам, перебирая распущенные локоны.
Я поворачиваю голову, чтобы сказать несколько хороших слов, но замираю так и не открыв рот — мои ноги обожгло, и я изо всех сил сжимаю зубы, чтобы не заорать от боли.
Я смотрю на встревоженное лицо мужчины, который что-то выкрикивает стюардессе впереди нас, но из-за песни, играющей в наушниках не слышу ни слова. Медленно перевожу взгляд вниз. Стаканчик с чаем каким-то неведомым образом перевернулся и весь кипяток оказался на мне. Горячая вода пропитала платье и полностью обожгла мои бедные ляшечки и внутреннюю часть бедер.