Все делают это
Шрифт:
— Ладно, — говорит дрожащим голосом, и я понимаю, что она вот-вот готова расплакаться, — я наберу тебя завтра.
Я чувствую себя полным мудаком, когда за девушкой закрывается дверь. Особенно, потому что сейчас ощущаю себя самым счастливым человеком в мире, а она где-то там скорее всего плачет.
— Грымза ушла? — появляется Рома, мой сводный брат или как там это правильно называется.
— Да, скучал?
— Еще чего, — фыркнул он, как-то странно поглядывая в мою сторону.
— Как в школе? Не пропускал, надеюсь?
— Все пучком, я пошел
И судя по тому, как быстро смылся он после моего вопроса — в школе все не так уж и хорошо. Надо бы заехать туда хоть раз. Узнать, как у Ромки дела, а то может оказаться, что он там не был ни разу. Он может.
Я ложился спать в приподнятом настроении, думая о Соне, школе, компании, деньгах и о том, что скоро все поменяется. В лучшую сторону. Надеялся, что еще несколько дней и по-настоящему вздохну полной грудью.
И зря.
Потому что на следующий день позвонила Карина и заявила, что мы едем в загородный дом ее друга, чтобы начать воплощать в жизнь план «Денис-рогоносец» и ее не интересовал ни тот факт, что у меня полная квартира воды, ни то, что Рому не с кем было оставить. Хотя, пацан уже взрослый и вполне может оставаться на ночь один.
Я узнал ее сразу и не поверил своим глазам. Какого черта она делает здесь? Какого черта мило улыбается какому-то идиоту? А еще я понимал, что если она увидит меня в компании Карины, то всему конец.
Я хотел скинуть с себя руку спутницы, хотел броситься к Соне, пытаясь объяснить все, но слова Карины заставили меня остановиться.
— Если ты сейчас бросишь меня и помчишься к своей секретарше, если хоть одним взглядом выдашь вашу связь, я клянусь, ни о каком мирном расставании не может быть и речи, — и я мог бы наплевать на все эти угрозы, если бы не, — и поведаю твоей любимой, какой ты у нас плохой мальчик — взял и поспорил с другом, что разведешь ее на минет.
Сука.
Карина победно улыбалась мне в лицо, а я прирос к месту. Как она узнала? Откуда?
В этот момент мой мозг отказывался трезво мыслить. Я смотрел на Соню, на которой лица не было, смотрел в ее потухшие глаза и чувствовал, как сжимается что-то в груди.
Я обидел ее, задел свою девочку, но я все исправлю. Сегодня же. Расскажу, что связывало нас с Кариной все это время и попытаюсь вымолить прощение. Главное, чтобы она не узнала о споре. Такое она точно не простит. Никогда.
И, может в тот момент стоило сбросить с себя руки Карины, схватить Соню и закрыть в своей берлоге, может, стоило не вестись на слова Карины, неизвестно кому бы поверила Сонька — ревнивой бывшей либо мне — не знаю, как правильно нужно было поступить в тот момент, но точно не сидеть за столом напротив своей девочки, с другой на коленях и напиваться.
Потому что, когда я спохватился, решил-таки послать все к черту и объясниться, когда моих сил больше не хватило, чтобы смотреть на ее угрюмое лицо — Соня пропала.
Я искал ее в доме, во дворе, звонил на сотовый, но ее нигде не оказалось. Вызвал такси и поехал к ней домой, наплевав
Ее нигде нет.
Утром, когда мастера вернули дверь на место, я первым делом помчался в офис, в надежде, что она появиться на работе, но обнаружил лишь разгромленный кабинет и заявление на увольнение. Когда только успела?
Я смял ненавистный клочок бумаги и бросил в стену. Потом помчался в отдел кадров, в который раз попросил копию листа ее паспорта, где указана прописка и поехал к родителям Сони.
Остановившись у огромного особняка и увидев выходящего из ворот Белинского я даже рассмеялся каким-то нездоровым смехом. Ну надо же, ее отец был клиентом нашей компании. И, надо же, во второй раз история повторяется — я влюбляюсь в богатую дамочку, а сам без гроша в кармане. Скоро буду.
— Григорий Александрович, — окликаю мужчину.
— Денис? Какими судьбами?
— Григорий Александрович, тут такое дело, — мнусь как девка, не зная, что сказать, — Соня ведь ваша дочь, да?
— Да, — с подозрением смотря на меня, отвечает он.
— Ну, в общем, она работала у меня, а сегодня вот обнаружил у себя ее заявление на увольнение и хотел поговорить с ней, — запинаясь, блею овцой. Ну не говорить же, что я мудак конченный, трахнул вашу дочь, а потом на ее глазах обнимался с другой и сейчас пытаюсь исправить все. — У нее отключен телефон, и дома нет, думал, может, случилось что-то? Не знаете, где ее можно найти?
— Поссорились что ли? Ты так и скажи, а то несешь что-то несуразное. Уехала она. Куда не сказала. Сказала только, что ей нужно переосмыслить ценности в жизни и найти себя. Не удивлюсь если в Тибет отправилась или в монастырь какой.
Я разочаровано смотрю на отца Сони и не знаю, что делать. Где ее теперь искать? Не расклеивать же листовки «Пропала девушка»?
— Может, зайдешь, выпьем по стаканчику? — неожиданно предлагает Григорий Александрович.
— Нет, спасибо, как-нибудь в другой раз, — растерянно говорю я. — Если Соня вдруг даст о себе знать, наберете, хорошо? Только не говорите, что я приезжал и расспрашивал о ней.
— Хорошо. Если узнаю, где она прячется, то самолично доставлю к тебе. Давно в девках засиделась, пора уже внуков мне рожать, а она фигней мается.
— Спасибо, — пытаюсь выдавить из себя улыбку и возвращаюсь в машину.
А теперь самое интересное — я пробежался голый по офису (Марк заставил), расстался с Кариной (на прощание она сказала — если ты не достался мне, то не достанешься никому, запомни это), продал квартиру, собрал в кучу все бабки и отдал долг, прихватив с собой своего нотариуса, чтобы засвидетельствовал передачу денег. Мало ли что.
Весь месяц я безумно скучал по Соне. Было ощущение, как будто у меня часть души вырвали. Сначала я не терял надежды, что она обязательно появиться, но шли дни, а от нее не было ни слуху, ни духу, и никто не знал куда она свалила.