Все еще жив
Шрифт:
Усмехнувшись, выбрался из-под земли вместе с моим новым отрядом, а потом нас ошарашили известием, что едва показавшись на поверхности, оказались чуть ли не в окружении. Да-да, имперские регуляры как раз проходили мимо и мы заметили друг друга чуть ли не одновременно.
Благо — тут реально благо, ведь на кону стояла моя жизнь! — мои новые соратники отлично знали местность, которую, к тому же, заранее подготовили, а потому мы оказались за рядами баррикад, откуда начали вести обстрел, в том числе и магией.
Я уже не скрывался, а бил, напрягая все силы, оттого водяные ядра чистого кипятка создавали натуральные
Имперцы отчаянно атаковали, пытались пробиться за баррикады, которые отделяли их от наших рядов. Среди линейных частей имелось некоторое количество «мяса», то есть «перебежчиков», которых направили в первых рядах, но они почти сразу кончились, так что солдатам пришлось бросаться под пули самим, ставя на кон уже свою, а не чужую жизнь. Пожалуй, это правильно… Правда правильно лишь пока я сам нахожусь среди защитников.
Пушечные ядра всё это время продолжали молотить по Фирнадану, высекая искры, осколки камня и железа. Я уже подлечил свой слух, хоть и не до идеала, предчувствуя, что вскоре им придётся заняться ещё раз.
Повсюду начинали тлеть пожары, но пока что защитники справлялись с ними, своевременно туша. Невольно я покосился на громаду центрального за?мка, которую имперцам, очевидно, придётся брать штурмом — комнату за комнатой, этаж за этажом, и врагам, судя по виду, не терпелось этим заняться.
Правда этому мешаем мы. И я. Ха-ха!
С трудом отбив натиск противника, мы перешли в контрнаступление и вскоре додавили их всех. Я самолично убил порядка двух или трёх десятков людей, заодно ошпарив херову тучу других. Некоторые до сих пор валялись обваренными кусками мяса, к чьему виду я уже давно привык, а вот остальные ощутимо морщились и смотрели на меня одновременно с уважением и лёгким чувством брезгливости.
Далее командир повёл наше маленькое войско вперёд, где вскоре встретил гонца, отчего направление сменилось. Вместо складов, мы направились к Восточным, пока ещё не взятым воротам. Тут моя группа объединилась с ещё несколькими отрядами, а дальше… открыли ворота, выходя наружу, ко второй наземной армии вольных городов. Такого я, признаться, не ожидал. Поначалу даже были мысли, что люди решили массово дезертировать. Однако же нет, это был контрудар, отбросивший нападающих, после чего объединённые войска совершили марш-бросок в сторону имперской артиллерии.
Разумеется нас быстро заметили, но окопы на протяжении полукилометра, своим быстрым наступлением, мы зачистили. Даже уничтожили несколько пушек, заставив врага поверить, что будем идти до конца — поэтому они начали резко сдвигаться, пряча артиллерию и выводя свои резервы в виде неповоротливых тяжёлых инсуриев.
Убиваться об эту почти несокрушимую стену никто не хотел, потому сапёры огрызнулись взрывчаткой, которую потом разбрасывали по пути отступления. Заодно, пользуясь тем, что уже оказались снаружи города, своевременно свернули и ударили в спину имперцам, сражающимся на южном направлении. Там всё ещё находились остатки внешней армии защитников, ответственных за этот участок. Ударив с двух
Стремительный натиск позволил разделить людское море противника на куда более мелкие части. Таким образом мы снова завладели двумя воротами и заперли в Фирнадане несколько тысяч солдат врага, пока остальные имперские силы отступили, хоть напоследок и обстреляли скопища людей разрывными снарядами, включая и картечь.
Потери Фирнадана, даже несмотря на то, что все имперцы, зашедшие в город, вскоре будут убиты, оказались весьма высоки.
И всё же, я уцелел, пусть и горел, словно от лихорадки. И Ская тоже выжила.
Я фактически дотащил её до оставшихся целыми Южных казарм. Уже фактически не скрывал своё незнание местности, но списывал на то, что «из-за разрухи тут всё сильно изменилась». Девушка даже шутила, что взрывы отбили мне последние мозги. Я старательно соглашался, отчего-то ощущая желание позаботиться о ком-то… О ком-то живом. Ком-то, кто напоминал бы мне Силану или Люмию.
— Отдыхайте, — сказал мне хмурый сержант с мешками под глазами и серым лицом. Его плечо было замотано грязным бинтом, из-под которого текла вязкая, густая кровь. Похоже рана уже была обработана, но до заживления далеко. Выходит, лекари, если есть (да точно есть!) заняты по самую маковку и такие вот раны идут под категорией «лёгкая царапина, пройдёт само».
Я помог Скае добраться до одной из маленьких временных комнат (видимо офицерских, раз была одиночной), потому что девушку уже не держали ноги. Пинком открыв дверь, расположил её на дощатой, скрипучей кровати, а потом устало сел рядом. Мои конечности тоже подрагивали, да и магии сегодня я перевёл столько, что уму непостижимо. Благо, что не перегорел и не выжег себе руки — просто пылал, ха-ха, огнём!
Длинные каштановые волосы Скаи спутались, упав на лицо. Я протянул руку и медленно убрал сбившиеся пряди. Девушка судорожно вздохнула.
— Это было близко. Сколько же погибших… Чёртовы имперцы, — последнее было сказано скорее по инерции. Создавалось ощущение, что Ская привыкла ругать их по любому поводу. — Не оставайся со мной, Изен. Я же вижу, что у тебя в глазах. Иди, — она оглядела комнатку. — Мне просто надо… надо помыться и отдохнуть. Ты мне здесь не нужен, и за дверью тоже. Если ты это место займёшь, Изен, никогда уже не уйдёшь. Давай. Ты — лучший маг, какого я только видела. Убивай там имперцев — да Триединый меня бери, всех их убей!
— Ты уверена? — спросил я чуточку дрогнувшим голосом.
Ская хрипло рассмеялась.
— Даже не пытайся, — мотнула она головой.
Я хмыкнул, а потом с трудом поднялся на ноги. Очень хотелось упасть где-нибудь в уголок и вырубится часиков на десять. Хмуро осмотрев свою форму, я расправил помятые застёжки и провёл рукой по прожжённому пятну — попала искра какого-то имперского мага, который жёг всё вокруг, словно огнемётом инсурия.
Ская молча смотрела на меня. Я подавил несвоевременное желание нагнуться ниже и поцеловать её. Проклятое воздержание! Позже… Может быть… Сейчас не то время и не то место. Да и мы… не те люди. Я — имперец, а она из вольных городов. Даже когда мы победим, она, судя по всему, не захочет перестраиваться, а значит — умрёт в бою, пытаясь защитить свои идеалы.