Все Грани Мира
Шрифт:
— Pohlia'n, bratko.
Штепан взял крест и внимательно осмотрел его с обеих сторон.
— Странное дело, — произнёс он. — На этом кресте нет никаких кабалистических знаков. А между тем его спокойно носил Чёрный Эмиссар.
— Не думаю, что распятие, как материальный предмет, имеет какую-то силу, — сказал я. — По крайней мере, в учебнике по ритуальной магии сказано, что любой сакральный символ становится действенным лишь в соединении с человеческой волей.
— Понятно, — с серьёзной миной ответил барон, но глаза его улыбались. Я понял, что он, воспользовавшись случаем,
Я собирался объяснить Штепану, что он ошибается, но Инна опередила меня.
— По-моему, — сказала она, брезгливо морща нос, — нам лучше продолжить разговор в другом месте. От этого запаха меня тошнит.
Мы с бароном согласились, что это разумное предложение.
Попросив хозяина немедленно послать кого-нибудь на поиски Леопольда и Лауры, мы втроём поднялись наверх, в нашу с Инной комнату. По пути Штепан прихватил с собой бутылку вина и три чистых бокала, что после всего пережитого было для нас совсем не лишним. Оказавшись в комнате, мы первым делом немного выпили, чтобы успокоить пошаливавшие нервы, потом я закурил сигарету, а Штепан — с позволения Инны — свою трубку.
— Господин Симич, — заговорил я, — не подумайте, что мы лукавим с вами, изображая невежество в самых элементарных вопросах. Мы действительно не разбираемся во многих вещах, которые вам кажутся очевидными. Как это получилось — долгая история, и если у нас будет время, мы обязательно расскажем её. Честно говоря, мы сами не совсем понимаем, что с нами произошло. Надеюсь, вы хоть немного поможете нам разобраться, во что мы впутались.
Прежде чем продолжить, я сделал короткую паузу. Штепан немедленно воспользовался этим, чтобы задать интересовавший его вопрос:
— И всё же, монсеньор, вы с госпожой графиней колдуны или нет?
— Ну-у… — неуверенно протянул я, бросив на Инну быстрый взгляд. — Это зависит от того, какой смысл вкладывать в слово «колдун». Мы обладаем колдовскими способностями, но очень мало знаем и ещё меньше умеем. Зачастую мы не контролируем свои способности, и это нас пугает. Видите ли, так получилось, что… — Я осёкся, сообразив, что начинаю рассказывать нашу историю, чего в данный момент делать не собирался. Сперва я хотел прояснить ситуацию с «монахом». — Но об этом после. Давайте сначала разберёмся с Чёрным Эмиссаром. Как вы с ним познакомились?
— Он уже был здесь, когда мы приехали, — начал свой рассказ Штепан. — Мне показалось, что он кого-то ждал. Мы сели за стол, заказали еду и выпивку, а лжемонах тем временем внимательно присматривался к нам. В конце концов, он подошёл к нашему столу, представился отцом Якобом, странствующим проповедником, и предложил мне разделить с ним трапезу. Из почтения к его сану я не мог отказаться, хотя подозревал, что он, подобно другим своим собратьям, станет убеждать меня перейти в лоно латинской церкви.
— Но он говорил о другом, — скорее не спросил, а констатировал я.
— Да, — кивнул Штепан. — Его интересовало, как обстоят дела с нечистью на моей родине, в Загорье.
— Неужели у вас в Загорье всё так скверно? — сочувственно спросила Инна.
— У нас такая же ситуация, как и на всём Агрисе, — хмуро ответил барон. — То есть, паршивая. И с каждым днём становится всё хуже и хуже. Поклонников дьявола развелось видимо-невидимо, по дорогам шляются Чёрные Эмиссары, совращая с пути истинного честных людей, уже трижды в Загорье случались Прорывы, и на свет появлялась разная нечисть из самых глубин Преисподней. Правда, я не присутствовал ни при одном из них, но очевидцы говорят, что это был сущий ужас. Во время последнего, самого сильного Прорыва, что случился в Кралеве, на юге Загорья, погибло свыше трёх сотен человек и примерно столько же получили тяжёлые ранения. Да и два предыдущих унесли немало жизней. — Штепан тяжело вздохнул. — А ведь это были всего лишь локальные, в сущности, незначительные Прорывы.
— Триста погибших, и вы называете Прорыв незначительным! — растерянно произнёс я. — Что же тогда происходит при значительных Прорывах?
— Бывает, что нечисть захватывает целые Грани, — с этими словами Штепан торопливо перекрестился. — Упаси нас Бог от такого Прорыва!
— И давно начались эти безобразия?
— Как и положено, с началом Ничейного Столетия, — ответил барон с таким видом, словно это было само собой разумеющимся. Но, заметив недоуменное выражение наших лиц, он растолковал: — То есть, с конца шестьдесят седьмого года. Тогда начался отсчёт Ничейных Годов на стыке тысячелетий. Неужели вы ничего об этом не знаете?
— Да нет, кое-что знаем, — сказала Инна. — У нас тоже много говорят об усилившейся активности тёмных сил. Но, видимо, ситуация с нечистью на Основе не столь критическая, как на Гранях. По крайней мере, мы ни разу не слышали, чтобы где-то случались Прорывы. И Чёрные Эмиссары у нас такая редкость, что до сегодня мы даже понятия не имели об их существовании.
Штепан немного подумал, затем неуверенно кивнул:
— Всё может быть. Судя по всему, инквизиторы добросовестно охраняют Основу, и зря некоторые горячие головы обвиняют их в бездействии.
— А Агрис они не охраняют?
Наш собеседник снова вздохнул и покачал головой:
— Таких окраинных Граней, как наша, тьма-тьмущая. А Основа одна, и её нужно беречь. Если падёт Агрис, то мир всего лишь недосчитается одной незначительной Грани. Если же нечисть захватит Основу, это станет концом всему, Концом Света… Умом люди это понимают, но от понимания им легче не становится. Как ни крути, а своя рубашка ближе к телу. Никто не хочет умирать, а тем более — оказаться во власти Нижнего Мира. Поэтому сейчас так много нареканий на Инквизицию.