Всё и вся. Рассказы Вельзевула своему внуку
Шрифт:
А ты, конечно, хорошо понимаешь, что, если бы кто-нибудь из них увидел его, то очень скоро все узнали бы, что я – существо не их планеты, после чего мне уже было бы совершенно невозможно оставаться у них и продолжать интересующие меня эксперименты для выяснения странности их психеи.
Вот почему я ушел от этого врача без необходимой для меня «справки» и с того времени бросил все и больше не пытался получить разрешение открыть свою лабораторию.
Несмотря на то, что я ходил там повсюду, преследуя свою особую цель, хлопоча в то же время об упомянутом разрешении, я, тем не менее, часто встречался с тем важным русским, мои первым знакомым, который, несмотря на то, что был, как я сказал, очень занят своими собственными делами, все же
При этих встречах мы почти всегда говорили только об алкоголизме в его отечестве и о мерах борьбы с этим злом.
Из такого обмена мнениями у меня всякий раз накапливалось все больше и больше материала, так как мои беспристрастные наблюдения и изучение всех аспектов психеи местных существ кристаллизовали во мне все новые и новые данные относительно них.
В глазах этого важного русского мои соображения и замечания о том, что уже было сделано Попечительством народной трезвости, а также относительно планов будущих мер имели очень большой вес, и он всегда искренне восхищался справедливостью моих наблюдений.
И в начале все мои предложения, которые он докладывал на общем собрании Попечительства, всегда принимались для осуществления.
Но когда несколько участников этого Попечительства случайно узнали, что инициатива многих полезных мер исходила от меня – какого-то врача-иностранца, даже не европейца, стали возникать обычные всевозможные так называемые «интриги» и «протесты» против исходивших от меня предложений, а также против самого главы Попечительства.
Виновными во всех недоразумениях, которые привели к такому печальному концу такое важное учреждение, как Попечительство, созданное для блага всех трехмозговых существ этого многомиллионного сообщества, были всегда и во всем ученые существа «новой формации».
Дело в том, что, по настоянию некоторых наследственных власть имущих существ, в числе постоянных главных членов этого нового учреждения было несколько так называемых «ученых врачей».
Они оказались вследствие руководителей этого Попечительства вследствие того, что присутствиях наследственных власть имущих существ того времени опять-таки уже окончательно закрепился и стал незыблемой частью их сущности все тот же их «внутренний повелитель», зловредный для земных трехмозговых существ, называемый ими «Самоуспокоение», которое само стало у тех несчастных смыслом и целью существования. И поэтому, для того чтобы не делать абсолютно никаких бытийных усилий, они настояли, чтобы эти ученые врачи непременно также участвовали в этом важном учреждении огромного общественного значения.
В последнее время там, почему-то, существа этой профессии чаще всего становились учеными «новой формации».
Здесь также еще надо сказать, что, когда некоторые из этих ученых существ «новой формации» становятся власть имущими и занимают важные ответственные посты в процессе обычного существования, они зачастую служат в гораздо большей степени источниками всевозможных последующих недоразумений, чем наследственные власть имущие существа.
И они являются этими источниками недоразумений очевидно вследствие того, что в общих присутствиях этих существ приобретаются и своеобразно переплетаются характерные качества, уже ставшие присущими твоим любимцам трех совершенно разных современных типов, именно: власть имущих существ, ученых существ «новой формации» и современных «профессиональных врачей».
Итак, мой мальчик, по инициативе и настоянию нескольких наследственных власть имущих существ того сообщества, особенно по настоянию тех, которые, хотя внешне еще продолжают быть власть имущими, однако по внутреннему значению лишь так называемые «спущенные баллоны» были призваны к власти для выполнения такой серьезной задачи, как «относительное спасение» многих миллионов подобных им существ, те настоящие «надутые индюки», или, как их там назвали бы, «выскочки».
Пока эти самые
Эти их мелкие «интриги» между отдельными партиями, так же как и между отдельными членами той абсолютно необходимой государственной организации, были в разгаре как раз в то время, когда я прибыл со своим первым русским знакомым в главное место существования упомянутого сообщества.
Когда эти «выскочки», случайно получившие власть, узнали, что многие из «советов» и «указаний» по делу улучшения организации исходят от меня, то есть от такого же специалиста, как и они, но не входящего в их так называемую корпорацию, вот тогда-то, хорошо понимая, что никакие их интриги и уловки для меня не могут иметь никакого значения, они направили их против ими самими же выбранного главы Попечительства.
Кстати, здесь очень интересно, между прочим, заметить, что, хотя всевозможные данные для порождения различных бытийных импульсов, которые им надлежит иметь, вообще слабо кристаллизованы в присутствии этих современных специалистов там, зато данные, порождающие импульс, называемый «чувством корпорации», почему-то кристаллизуются и действуют в них очень сильно.
Итак, мой мальчик, пока я еще не знал, что заниматься «интригами» и кознями, или, как они сами еще иногда выражаются, «взаимным подсаживанием», уже неизбежно присуще власть имущим существам этого сообщества, я еще надеялся и терпеливо ждал того времени, когда, наконец, подходящие условия дадут мне возможность осуществить мою основную цель, именно возможность продолжать «разъясняющие эксперименты» над психеей земных существ в массе. Но, когда мне стало совершенно ясно, что здесь, в этом сообществе, в условиях существующих взаимоотношений, мне будет невозможно добиться этого, и я кроме того убедился, что там невозможно приобрести собственную химическую лабораторию честно, то есть строго по законам, установленным в том сообществе, я решил там долее не оставаться, а уехать подыскать подходящие для своей упомянутой цели условия в каком-нибудь другом европейском сообществе.
Когда мой первый знакомый, важный русский, узнал об этом моем решении, он очень огорчился; очень огорчены были еще и несколько других русских существ, которые действительно в какой-то степени желали добра своему отечеству и которые за это время успели убедиться, что мои знания опыт могут быть очень полезны для их основной цели.
В день моего предполагаемого отъезда это Попечительство готовилось открыть то большое здание, которое, как я уже говорил тебе, было как раз предназначено для борьбы против алкоголизма и которое тамошние существа в день его открытия назвали по имени своего царя «Народным домом императора Николая II».
Накануне моего отъезда ко мне неожиданно пришел мой первый знакомый, важный русский, и, выразив искреннее сожаление по поводу моего отъезда, очень настоятельно просил меня отложить его на несколько дней, чтобы, после освящения и открытия упомянутого дома, он мог поехать со мной и, кстати, немного отдохнуть от последних хлопот, интриг и козней.
Так как у меня не было особой причины спешить, я согласился и отложил свой отъезд на неопределенное время.
Через два дня было открытие этого дома, и, так как накануне вечером я получил так называемое «официальное приглашение», я отправился на эту церемонию.