Все источники бездны
Шрифт:
— Тихо сидеть, — сказал он.
Она вновь отчаянно дернулась, и тут ей в бок уперся ствол пистолета.
Мимо мелькали рощи, затянутые стоячей водой, размытые в пелене дождя огоньки, козырек пустой автобусной остановки…
Наконец машина свернула и покатила по мокрому асфальту к какой-то низкой постройке за глухим забором. Железные ворота отворились, и автомобиль въехал внутрь. Пистолет вновь уперся в бок Лизе.
— Выходи, — сказал сопровождающий.
Она вышла.
Второй сопровождающий выбрался следом, держа за локти Максимку.
Внутри за оградой был густой сосновый лес, и даже сейчас, в дождь, чувствовался острый свежий
Они пошли по дорожке в свете фар, который превращал льющиеся с небес потоки в струи жидкого огня. Входная дверь бесшумно распахнулась им навстречу, хотя Лиза не видела ни одного встречающего. Они вошли в темный проем, и в нем тут же зажегся свет — унылый больничный коридор, в который выходило несколько одинаковых дверей. Лиза обернулась, пытаясь освободиться от хватки конвойного, но тот с легкостью завел ей руку за спину, и колени у нее подогнулись от внезапной дурноты и слабости.
Подталкивая Максимку, сопровождающий открыл одну из дверей и завел туда мальчика.
— Пустите его! — отчаянно закричала Лиза, выйдя наконец из оцепенения. — Пустите! Да что вам всем от нас нужно?
Но двери уже закрылись, и она со своим спутником осталась в пустом коридоре.
— Пройдемте, — сказал тот по-прежнему официальным тоном.
Все еще удерживая за вывернутый локоть, он слегка подтолкнул Лизу по направлению к еще одной двери. Свободной рукой достал из кармана ключ — из тех, которыми пользуются проводники железнодорожных вагонов и врачи в психбольницах, — и отворил двери. Перед Лизой предстала пустая унылая комната с застеленной кроватью и единственным окном, которое располагалось где-то под потолком.
Без всякого усилия сопровождающий втолкнул ее в комнату, но, стоило ему выпустить ее локоть, как она тут же упала на колени. Ноги отказывались служить ей.
Конвойный сделал шаг назад, переступая порог, и дверь за ним захлопнулась.
Вот уже несколько часов Павел болтался вокруг собственного дома. Он и сам не знал, чего он, собственно, ждет, на что рассчитывает — обнаружить у себя на квартире засаду или, наоборот, не обнаружить ее. Он напряженно всматривался в быстро темнеющий сумрак за окнами, но в квартире ничто не менялось. Ни луча фонарика, ни огонька сигареты.
«Наверняка засада», — подумал Павел.
Но какая-то часть его рассудка упорно отказывалась в это верить. Он уже несколько раз звонил сам себе и напряженно ожидал, что за этим последует… никакой реакции. Внутри тоже никто не реагировал — трубку не поднимали. Он так устал, что хотел только одного — оказаться где-нибудь, где можно будет лечь и хорошенько выспаться. А заодно и привести в порядок спутанные мысли — события последних недель казались ему нереальными, точно он не слишком внимательно просмотрел какое-то путаное кино. Чтобы выработать хоть какой-то план действий, нужно было полностью поверить в происходящее, но именно это разум и отказывался делать.
Наконец он решился. Осторожно вошел в подъезд и вызвал лифт. Убедившись, что в кабине никого нет, он быстро захлопнул дверцы и нажал на кнопку верхнего этажа, кинув на всякий случай быстрый взгляд в холл. Но там было пусто. Оказавшись наверху, он осторожно огляделся
Он потоптался у двери своей квартиры, прислушиваясь. За дверью было тихо. В глазок снаружи ничего нельзя было рассмотреть — разве что абсолютную тьму, царившую внутри. Он вставил ключ и осторожно повернул его в замке. Дверь подалась, и он оказался в темной прихожей, откуда не доносилось ни единого звука. Павел устало прислонился к стене и, переведя дыхание, привычно потянул руку к выключателю. И застыл на месте: в комнате неожиданно раздался слабый шорох. Чуть слышный словно кто-то невидимый нетерпеливо шевельнулся.
— Не зажигайте света, — раздался спокойный голос.
«Вот зараза!» — пронеслось в голове у Павла. Все-таки нарвался.
— Не двигайтесь, — сказал он, стараясь говорить как можно уверенней, — застрелю.
— Ну что вы за чушь порете, Лукин, — укоризненно сказал голос, — нет у вас никакого пистолета. Я же вижу.
— Что вы там можете видеть, — отозвался Павел. На него вдруг нахлынула смертельная усталость.
«Бесполезно, — подумал он, — все бесполезно…»
— Например, вижу, что вы меня испугались, — сказал незнакомец, — а зря. Если бы я хотел убить вас, я бы давно уже это сделал.
И Павел понял, что он говорит правду.
— Проходите, — сказал незнакомец. — Садитесь.
Павел его почти не видел — черный силуэт на фоне черного окна.
— Так я и думал, что вы все-таки вернетесь домой, — сказал его невидимый собеседник. — Куда же вам еще деваться?
— Почему в темноте? — Павел медлил, не решаясь войти в комнату.
— Мало ли… вдруг кто-то поглядывает на эти окна снаружи…
— Кто-нибудь еще? — переспросил Павел. — А вы?
— Я — незваный гость, — сказал незнакомец.
— Тогда тем, кого вы боитесь, разумней было бы караулить меня тут, в квартире, — сказал Павел. — Посадили бы дежурного…
— Правильно. Он тут и сидел, — согласился незнакомец.
— А сейчас? — насторожился Павел.
— Сейчас не сидит.
— Вы его убили! — Павел представил себе валяющееся где-нибудь в углу остывающее тело.
— Вот уж нет, — возразил незнакомец. — Это… негигиенично. Я связал его и ввел ему снотворное. Пусть поспит. Правда, я думаю, что они должны сменяться, так что, если он не сдаст вахту вовремя, его хватятся. Так что у меня не много времени.
Почему-то Павел успокоился. Слишком уж все происходящее было нереальным, чтобы испугаться по-настоящему. Он нащупал знакомое кресло, сел поудобнее и с наслаждением вытянул ноги.
— Ладно, — сказал он, — чего вы от меня хотите?
Кровать так и осталась стоять с несмятым покрывалом — Лиза сидела, забившись в угол, и не отводила взгляда от двери. Время шло, серый свет за окном сменился сумерками, но в комнате ничего не менялось. Потом сами собой вспыхнули лампы дневного света под потолком. Приятней от этого комната не сделалась — напротив, лампы безжалостно высветили каждую трещину в штукатурке, каждую выбоину потертого линолеума, еще больше подчеркнув казенный неуют, царивший вокруг. Входная дверь была по-прежнему заперта. Никакой дверной ручки на ней не было — просто гладкая поверхность. Еще одна дверь вела в крохотную душевую — самую обычную, если не считать того, что в ней не было никакого, даже крохотного зеркала, вообще никакого стекла. Стаканчик для зубной щетки и тот был пластиковый.