Все мертвые обретут покой
Шрифт:
— Я уезжаю сегодня. Если выясню что-либо, позвоню.
Глаза миссис Кристи потухли, и жившее в ней злобное нечто вновь свернулось в неприметный клубочек, погрузившись до поры до времени в сон. Я сомневался, дошли ли до нее мои слова. Я ушел, а она так и осталась стоять с отсутствующим взглядом, упираясь костяшками в стол. Казалось, она всматривалась в себя, и выражение ее бледного лица подсказывало, что секретарь миссис Бартон немало встревожена увиденным.
Уехать сразу не удалось, поскольку дополнительно возникшие проблемы с машиной заставили меня задержаться, и только
Я поднимался по ступенькам, нащупывая в кармане ключи. Легкий ветерок кружил по улице конфетные обертки и, как колокольчиками, позвякивал пустыми жестяными банками. На тротуаре сухо шелестела страницами брошенная газета.
Одолев четыре лестничных марша, я вошел в квартиру и зажег настольную лампу. Пока варился кофе, занялся сборами. Через полчаса дорожная сумка уже стояла у моих ног, а я допивал кофе, и тут зазвонил телефон.
— Здравствуйте, мистер Паркер, — произнес мужской голос. Он был невыразительный, блеклый, и какой-то неестественно ровный. Между словами слышалось пощелкивание, словно их выдергивали из другого разговора.
— Кто это?
— О, мы никогда не встречались, но у нас есть общие знакомые. Твоя жена и дочь. Можно сказать, что я находился с ними рядом в последние минуты, — в потоке слов голос менялся: сначала высокий, затем низкий, вначале мужской, затем женский. В какой-то момент одновременно звучали три голоса, потом они снова уступили место мужскому голосу.
Комнату вокруг заполнил холод, затем все куда-то провалилось, и осталась только телефонная трубка: крошечные дырочки микрофона и молчание на другом конце провода.
— Мне не привыкать разговаривать с чокнутыми, — храбро ответил я, но особой уверенности в себе не ощутил. — Ты один из одиноких людей, кому нравится изводить других.
— Я срезал у них лица. Я сломал нос твоей жене: ударил ее о стену рядом с дверью в кухню. Можешь не сомневаться, я тот, кого ты ищешь, — последние слова произнес жизнерадостный детский голос.
Боль копьем вонзилась в голову, а кровь загрохотала в ушах, как волны, разбивающиеся о пустынный унылый мыс. Во рту вмиг пересохло до горечи. Когда мне удалось глотнуть, казалось, по горлу потекла какая-то грязь. Я боролся с мучительным ощущением, стараясь вернуть голос.
— Как вы там, мистер Паркер? — слова звучали спокойно, почти участливо, но произнесли их четыре разных голоса.
— Я найду тебя.
Он рассмеялся. Теперь стало заметнее, что голос синтезирован. Он как бы членился на сегменты, то же происходит с изображением на экране телевизора: если приблизиться к нему вплотную, картинка превращается в скопление точек.
— Нет, это я нашел тебя, — возразил голос. — Ты хотел, чтобы я тебя нашел, а также нашел их и сделал то, что я сделал. Ты сам вызвал меня, ты зажег во мне новую искру.
Как долго я ждал твоего призыва. Ты хотел, чтобы они умерли. Вспомни ненависть к жене за несколько часов до того, как я забрал ее у тебя. И разве не приходится тебе среди ночи бороться с чувством вины за ощущение свободы, оттого, что ее нет. Я принес тебе освобождение. И ты по меньшей мере должен выразить мне свою благодарность.
— Ты болен, ты не в своем уме, — но это тебя не спасет, — я нажал определитель номера. Появившиеся цифры составили знакомую комбинацию. Это был номер телефона в будке на углу. Я поспешил к двери, чтобы спуститься вниз.
— Нет, не спеши. В последние свои мгновения твоя жена об этом узнала, да узнала, твоя Сьюзен, когда я унес ее жизнь вместе с поцелуем уста в уста. В те незабываемые минуты я страстно желал ее, но это всегда было слабостью рода нашего. Грех наш не в гордыне, а в страсти к человеческому племени. И я выбрал ее, мистер Паркер, и по-своему любил ее, — рокотал мне в ухо низкий мужской голос. — И я не ведал, глас ли это Бога или со мной говорит дьявол.
— Будь ты проклят, — проговорил я. К горлу подступала горечь, а усеявшие лоб капли пота собирались в ручейки и сбегали по лицу. Этот пот, напитанный болезненным страхом, отнял у моего голоса ярость. Я оставил позади три лестничных марша. Оставался четвертый.
— Еще не время уходить, — теперь он говорил детским голосом, таким, как у моей Дженнифер. И в этот момент у меня появилось слабое подозрение о природе этого Странника. — Мы скоро снова поговорим. Возможно, к тому времени моя цель станет для тебя яснее. Возьми мой дар. Надеюсь, он облегчит твои страдания. Он на пути к тебе. Ты... получишь его... как раз сейчас.
Я услышал, как в моей квартире наверху зажужжал сигнал домофона. Остаток пути я мчался, перепрыгивая через две ступени, от подскочившего адреналина все сильнее пульсировала кровь. У своей квартиры, ближайшей к выходу, стояла, сжимая у ворота халат, моя соседка миссис Де Амато, вышедшая на шум. Я пронесся мимо нее метеором, рывком открыл входную дверь, щелкая предохранителем.
На пороге стоял темнокожий мальчик лет десяти. В его широко раскрытых глазах застыл ужас. В руках он держал высокую коробку в форме цилиндра в подарочной упаковке. Я сгреб парнишку за шиворот и втащил в дом. Чтобы отвлечь их от коробки, я крикнул миссис Де Амато, чтобы она подержала мальчика, а сам выскочил за дверь на улицу.
Она оказалась пустынной, только ветер шуршал бумажками, да гонял пустые банки. Эта пустота поразила меня, показалась какой-то неестественной, казалось, жители Виллиджа вступили в сговор со Странником. Телефонная будка стояла на углу под фонарем. Как и улица, она пустовала, и телефонная трубка лежала на месте. Я побежал к телефону, держась подальше от стены на случай, если кто-либо поджидал меня за углом. Но за углом улица жила обычной жизнью, заполненная спешившими по своим делам прохожими; прогуливались, держась за руки веселые пары. Туристы и влюбленные. В отдалении мигали огоньки машин. Здесь меня окружали звуки более привычного, земного мира, который, казалось, оставил меня за своими пределами.
Я круто повернулся на звук шагов за спиной. К будке шла молодая женщина, отыскивая в кошельке мелочь. Она подняла глаза и отшатнулась при виде пистолета в моей руке.
— Найдите другой автомат, — посоветовал я. Окинув взглядом улицу, я поставил пистолет на предохранитель и отправил за пояс. Упираясь ногой в столб опоры, вырвал кабель, удивляясь необычной силе в руках. Затем я отправился домой, и на конце провода у меня в руках болталась, как пойманная рыба, телефонная трубка.
В своей квартире миссис Де Амато держала за руки вырывающегося и рыдающего мальчика. Я взял его за плечи и присел, чтобы лучше видеть его лицо.