Все мы врём. Как ложь, жульничество и самообман делают нас людьми
Шрифт:
Другой пример — это переговоры, в которых задействованы несколько сторон. «Будьте уверены, что исход переговоров, участники которых обсуждают какую-нибудь животрепещущую проблему, решен задолго до их начала», — рассказал мой источник в политических кругах. Но прежде чем принять официальное решение, стороны должны удостовериться, что оно будет взаимовыгодным. Норвежцы прекрасно помнят правительственные переговоры 2013 года — тогда на повестке дня стоял вопрос о разработке нефтяных месторождений возле Лофотенских островов и архипелагов Сенья и Вестеролен. Партия правых и Партия прогресса заранее заявили, что выступят за разработку, а партия левых и Христианская народная партия предложили присвоить территории статус природоохранной зоны и на четыре года отложить
Вспоминая об этой политической игре, журналисты непременно пользуются случаем, чтобы обвинить политиков в лживости и неискренности и назвать их обещания пустыми. Тем не менее нам довольно сложно представить политическую систему, полностью исключающую любые виды переговоров. И так же сложно представить переговоры, участники которых не будут приукрашивать действительность. Если бы правые не предупредили заранее, что не собираются идти на компромисс, то конечный результат переговоров оказался бы для них еще более плачевным.
Мы изначально верим, что политики будут храбро отстаивать свои взгляды и не дадут себя сломить, а когда разочаровываемся в них, то начинаем обвинять народных избранников во лжи. В 1990-х годах американского президента Билла Клинтона считали бесхребетным и слабым, ведь чтобы выяснить, какие проблемы считаются на определенный момент важными, он постоянно проводил опросы населения. Если верить слухам, то Дик Моррис, политический консультант Клинтона, сказал: «Главное — чтобы вас просто избрали, а уж за что — это дело десятое». Он также сравнил прагматическую политику Клинтона с управлением яхтой: «Когда упрямо вертишь штурвал, ведешь яхту против ветра и думаешь: “Я просто обязан доплыть вон туда”, яхта наверняка перевернется. Лучше рассуждать так: “Мне нужно вон туда, но ветер дует налево, поэтому лучше послушаюсь ветра”. Со временем ветер переменится — тогда и ты повернешь направо и в конце концов окажешься в нужном месте».
Хотя политики должны нести ответственность за собственные поступки, сложно создать демократическую систему, в которой политические игры не освещались бы в средствах массовой информации. Политический выбор — это не покупка товара, когда, расплатившись, вы открываете коробочку и видите купленную вещь. Нет, политика более похожа на натуральное хозяйство, причем в процессе обмена товарами задействовано множество участников, а жертвами перемен становятся не только они сами, но и государство. В таких условиях политики порой вынуждены обещать больше, чем позволяют их возможности, или проявлять осторожность в выражениях. Общественность любит занимательные истории и красивые образы больше цифр и фактов, и поэтому политики не ограничиваются почтовой рассьшкой своих программ. Им прекрасно известно, что избирателей нужно постоянно подогревать, показывая им настоящие битвы, вражду и победы. Совсем как в рестлинге.
Иногда сложно определить, где заканчивается ораторское искусство и начинается ложь. Стивен Пинкер в исследовании «Субстанция мышления» (The Stuff of Thought, 2007)[11] анализирует две фразы, произнесенные современными политиками. Давая свидетельские показания, Билл Клинтон сообщил, что Моника Левински не является его любовницей. Позже, пытаясь оправдать собственное лжесвидетельство, Клинтон сказал, что так как на момент дачи показаний они уже не были любовниками, то показания нельзя считать лжесвидетельством. Вторая фраза — высказывание Джорджа Уокера Буша о том, что британское правительство узнало (learned) о покупке Саддамом Хусейном африканского урана. По мнению Пинкера, оба политика прибегли к обману, однако фраза Клинтона — скорее полуправда, а вот Буш воспользовался многозначностью глагола learn и открыто соврал. Однако, как полагает Пинкер, хотя чисто лингвистически правда на стороне Клинтона, в нравственном смысле его высказывание ничем не лучше вранья Джорджа Буша.
Как мы видим из экспериментов Дэна Ариели, наши представления о честных людях и лжецах довольно далеки от действительности. Изучая отношение публики к политическим играм, Ариели спросил у избирателей, как они относятся к политикам, которые замалчивают информацию или помогают своим благодетелям, если при этом политики все же выполняют свою программу и не меняют идеологического настроя. Выяснилось, что терпимость демократов по отношению к сомнительным политическим играм собственных кандидатов в три раза выше, чем их терпимость по отношению к кандидатам противника. Та же тенденция наблюдается и среди республиканцев. Подобно Миршаймеру, который установил, что политики чаще лгут своим собственным избирателям, причем совершенно безнаказанно, Ариели пришел к выводу, что представители партий легче прощают своих единомышленников и предъявляют более строгие требования к политическим противникам.
Американский портал Politifact.com выясняет, насколько правдивы сделанные политиками заявления. Однако политики зачастую не прибегают к открытой лжи, и их утверждения нельзя однозначно назвать истинными или ложными. Эти высказывания, скорее, относятся к некой переходной области, так называемой серой зоне, и представляют собой полуправду. Не испачкав руки, цели не достигнешь — избиратели это прекрасно понимают и прощают своих избранников. В политологии этот феномен называется The Dirty Hands Problem — проблемой испачканных рук. Современные мыслители Ричард Беллами и Майкл Уолцер не только признают необходимость политиков прибегать к подобным сомнительным приемам ради достижения идеологических целей, но и считают такую тактику необходимой для того, чтобы заручиться поддержкой избирателей.
Итак, исследования Ариели доказали, что избиратели легко мирятся с ложью собственных избранников, однако намного менее терпимы к политическим играм, к которым прибегают их идейные противники. Одно и то же высказывание можно считать истинным или ложным — все зависит от толкования. Мы часто не в состоянии отличить вранье от правды и предпочитаем верить в то, что в настоящий момент нам выгоднее. И сами этого до поры до времени не замечаем. Иначе говоря, мы не очень отличаемся от политиков, вот только нас значительно реже вынуждают отвечать за собственные слова. Способность языка искажать факты выгодным для нас образом Стайнер называет принципом разумной альтернативы. Каждый раз, начиная фразу со слова «если», мы сознательно создаем вероятность выбора. Подобное происходит, когда мы раздумываем, как поступить, пытаемся предугадать дальнейшее развитие событий или размышляем о чужих мотивах. Этим принципом мы пользуемся ради собственной выгоды или на благо других.
Истина и прагматика
Современный философ Ричард Рорти известен, в частности, благодаря тому, что он ставил под сомнение само существование истины. Рорти, называвший себя сторонником неопрагматизма, считал, что философы и исследователи уделяют излишне много времени обсуждению истины и чересчур мало — понятию выгоды. По мнению Рорти, цель языка вовсе не в том, чтобы донести некие истинные факты. Подобное невозможно в принципе, так как истина — всего лишь абстрактная идея, сформулированная при помощи языковых средств.
Концепция Рорти выдержана в духе релятивизма и постмодернизма. Считается, будто представители этих направлений утверждают, что все мнения одинаково хороши, однако в этом аспекте Рорти не похож на других релятивистов. Он, скорее, поддерживает общенаучные принципы, согласно которым истина может меняться при появлении более совершенной теории или модели. Рорти выступает за подобную вариативность не только в политике, но и в культуре. Люди должны непрестанно придумывать и предлагать новые идеи — только так возможно облегчить человеческие страдания.