Все на мою голову
Шрифт:
— В подарок. Понимаете, я очень жалею, что был так груб с вами, и решил загладить свою вину. Просто я начинающий рыболов, и мне стало очень обидно, что мой первый улов претерпел такую участь. Так что… вот!
Я невольно улыбнулась ему в ответ.
«А он симпатичный! — мелькнула вдруг в голове мысль. — И не такой уж хам. Вот, извиняться пришел, рыбы принес…»
— Спасибо вам большое. Ой, да вы проходите, — спохватилась я.
Он поднялся на крыльцо и прошел в кухню.
— Садитесь, пожалуйста. Сейчас чаю поставлю, — я заметалась по кухне, сжимая
Где же у Галины чайник? Ах да, вот же он, стоит на своем месте. Почему я всегда ищу вещи не там, где им следует быть? Наверное, потому, что у меня они всегда хранятся где попало, и у них никогда нет «своего места». Что ж, каждый живет так, как привык. То есть как ему удобно.
— Может быть, мы познакомимся с вами? — предложил парень.
— Конечно. Меня зовут Ольга… То есть Ольга Андреевна, — поправилась я, решив, что не стоит так рано укорачивать дистанцию.
— А меня Тимофей.
— Как?! — Я вытаращила глаза.
— Ну… — он смутился. — Вы можете называть меня просто Тима. Или Тимоша.
— Тогда меня просто Оля, — решила я отбросить официоз. А то замечательно будет, он мне говорит: «Прекрасный вечер, Ольга Андреевна!» А я ему: «Чудесный просто, Тимоша!» Ерунда какая-то!
Тимоша тем временем пил чай с бубликами и чувствовал себя превосходно.
— Вы рыбу-то будете жарить? — поинтересовался он.
— Да… А что, прямо сейчас?
— Ну, вообще-то я хотел отведать ее вместе с вами!
Рыбу жарить мне не хотелось, ну просто совершенно! Нет, бывают же такие коварные дарители? Приносят рыбу — и пожарь ее для них, видите ли! Нет, чтобы самим пожарить…
— Сейчас, немного погодя, ладно? — посмотрела я на него.
— Хорошо, — он, видимо, истолковал эту оттяжку по-своему. Решил, что я хочу подольше побыть с ним наедине. Пусть думает, бог с ним. Мне и в самом деле было приятно его общество. Только вот о чем мне с ним говорить? Признаться, я очень смущалась, краснела, разглаживая юбку на коленях, и не знала, что спросить. А он даже не пытался помочь, просто сидел и смотрел на меня.
— А вы, простите, давно увлекаетесь рыбной ловлей? — поинтересовалась я и тут же вспомнила, что он только что ведь говорил, что начинающий рыболов. О черт! Почему же я так рассеянна?
— Я? Да нет, что вы, — он немного недоуменно посмотрел на меня и даже слегка отодвинулся. — Я только пробую. Понимаете, я только теперь понял, какое это увлекательное дело — рыбалка! Чудесно поднимает настроение, успокаивает нервы… Вы не хотите попробовать?
— Вообще-то нервы подлечить мне бы не мешало, — мрачно пробормотала я и подумала, не очень заметно, чтобы рыбалка действовала на него успокаивающе. Вон как сегодня набросился на меня!
— Представляете, — захлебываясь, радостно продолжал Тимоша, — мне говорили, что в этом пруду рыбу поймать невозможно, а мне стало жутко интересно: почему невозможно? И тогда я решил попробовать. Но сперва перечитал массу специальной литературы по рыбной ловле. И теперь
— Даже там, где ее нет? — усмехнулась я.
Он осекся и непонимающе посмотрел на меня. Потом улыбнулся.
— Шутите, — снисходительно произнес он. — А я, между прочим, серьезно говорю. И вообще… Вообще-то я другое хотел сказать… Я вижу, вы женщина одинокая…
С чего это, интересно, он взял? У меня что, на лице написано?
Тимофей не успел продолжить свою мысль: я почувствовала какой-то странный запах и начала крутить головой, пытаясь определить, что это может так пахнуть. Запах шел откуда-то сзади. Пахло явно рыбой. Терзаемая нехорошими предчувствиями, я обернулась и чуть не упала с табуретки.
Оказывается, «первым попавшимся местом», на которое я поставила металлическое ведерко с рыбкой, оказалась электрическая плитка. Которая почему-то оказалась включенной. И теперь в ведерке весело булькала уха!
— Боже мой! — только и могла вымолвить я. — Боже мой!
Тимофей оказался расторопнее меня. Он быстро подскочил к плитке и выдернул шнур из розетки. Смотрел он на меня с легкой досадой, но улыбался.
— Эх, черт, а так хотелось жареной рыбки поесть!
— А что, если ее теперь обжарить? — Я чувствовала легкий укор совести за то, что испоганила рыбу.
— Как?
— Да очень просто. Сейчас я быстро ее почищу и положу в сковородку. Ну и что, что она маленько отварилась?
— Ну… давайте попробуем… — неуверенно пожал плечами он.
Правда, чистить рыбу мне помогать не стал. А с интересом сидел и смотрел, как это делаю я. Я делала это без всякого энтузиазма. Вот же навалилась на меня напасть! А отказаться нельзя — он может счесть меня невоспитанной…
Это Полине безразлично, что о ней думают окружающие, а для меня это очень важно.
Поэтому я кое-как дочистила рыбу и положила ее в сковородку, залив подсолнечным маслом. Потом пошла мыть руки. Воды в умывальнике не оказалось, и я взяла ведро и шагнула к крыльцу. Тимофей увязался за мной. Пока я набирала воду, он стоял рядом и молча наблюдал за мной. Я чувствовала его взгляд, и ноги мои немели. Вода давно набралась, она переливалась через край ведра, плескалась мне под ноги…
Тимофей подошел поближе, взял у меня ведро и поставил на землю. Руки его обвили мои плечи. Я задохнулась от этого прикосновения, ощутив, как давно не обнимал меня мужчина. И как это, оказывается, приятно, надо же, а я почти и забыла… И от воспоминания, как это чудесно, мне стало так хорошо, а во всем теле наступила приятная слабость…
Я повернулась к нему, изнемогая от желания, оплела его тело… Тимофей подхватил меня на руки и понес в дом.
«Интересно, что подумает Галька, если сейчас вернется?» — мелькнуло в моей голове, но Тимофей тут же заставил меня забыть эти мысли. Все перестало существовать вокруг меня, кроме его губ и рук. Я не думала больше ни о чем: ни о детях, сопящих за стенкой, ни о Кирилле, ни тем более о всяких там расследованиях…