Все, о чем вы мечтали

Петров Иван Игнатьевич

Матерый! Матерого взяли!

Ну, не колется подозреваемый на участие в шайке, сколько не повторяй один и тот же вопрос, сколько не угрожай, не буйствуй, не препирай к стене фактами. Фактами, прошу заметить! Неубиваемыми! Откуда столько денег, золотишко откуда? Откуда в карете куча оружия, шмотья на целый полк? Откуда поддельные документы? Кто ночью вломился в страну, потеряв в схватке с доблестными пограничниками две трети отряда?

Кто пытался выдавать себя за гранда Испании, а сам-то, сам-то! Быдло крестьянское, ты на руки свои посмотри, на морду покоцаную, посконную! Вырядился! Сказочку сочинил. Да кто поверит в такое, животное, сразу видно, что от сохи - ничего умнее не придумал. И, далее - от общепонятного idiot

до simplet, ganado de trabajo и burros de carga. Естественно, озаботился переводом, а то как бы я узнал суть претензий, предъявленных высшим обществом (в его лице) мне, земляному червяку.

В общении друг с другом алькальд и альгвасил давно перешли на родной, скрывая от меня тайну сделанных оргвыводов из ответов на заданные вопросы. Вот когда пожалел о погибшем Монтихо. Ан настал таки момент, хотя думал, что не дождется. Пошевеливая остатней мозгой, я решил, что разумнее помолчать: пусть с борзой знатью мои родственники разбираются. Может быть, у Гонсало лучше получится донести до Браганцы эту мысль? Есть же какие-то родственники, вытащившие меня из Германии? Ну вот, с этого и начнем, потом приступим к обсуждению, что делать с миллионом. Тем более, что кратковременное оживление в затуманенном болезнью мозгу, вызванное встряской при аресте, закончилось, и силы мне уже требовались на то, чтобы не свалиться, а не на бесконечную пустопорожнюю болтовню.

Не получив за последние полчаса ни одного ответа, альгвасил, как любой попугай, когда нет реакции публики, задолбался орать и заткнулся, то есть объявил обеденный перерыв. Не то чтобы - объявил, но, через какое-то время, обратив внимание на наступившую тишину и открыв глаза, я не обнаружил ни альгвасила, ни алькальда, а только двух палачей, молча подтащивших поближе еще одну табуретку и устроившихся за ней перекусить. Как раз они передавали один другому бурдюк с вином, а на их импровизированном столе лежали какие-то копченые ребра, судя по всему, завалявшиеся в камере от предыдущих клиентов.

Вино прямо струйкой из воздуха ловят.

Попить бы, но ведь не дадут. Не стоит и унижаться.

Теперь можно и пооглядываться, повертеть головой, меня для этого здесь оставили. Чтобы проникся и сник.

На полу тоже каменные плиты, а вдоль стены тянется канавка. Кровоток. Как раз начинается у непонятного сооружения из бруса, в углу. Никогда бы не подумал, что пыточный станок: принял бы за катапульту или еще за что-то древнее, метательное, чего никогда не видел. Старые, коричневые от времени брусья, толстые, замасленные веревки. Наверно, ими привязывают и медленно, с треском, растягивают. Верно, вон за то колесо вертеть. А где испанский сапог? Никаких сапогов. Огонь почти погас, клещи остыли. На маленьком столе у стены разложены разные штуки, инструменты, но отсюда не видно. Встать что ли, сходить, посмотреть? Да ну нах, еще завалюсь. Потребуется - сами покажут.

Настоящий музей инквизиции, и мужики подстать, ишь, как мехом заросли. Грудь, спина, плечи. Щеки! Сюда бы еще иссохшего священника-фанатика и мое школьное представление о средневековом пыточном подвале полностью совпадет с реальностью.

Во как жрут! Страшно. Молодцы, хорошо играют, артисты. Не было бы мне так хреново, боялся бы, а больному - похрен. Может, лечь на пол, поспать? Не получится. Холодно.

Эх, была бы возможность вызвать сюда Леху и Алку. Как бы славно мы погуляли по кабачкам на пути в Бордо. Познакомил бы Леху с моими друзьями, ввел его в наш круг, отличный же парень, они бы поняли, а их всех, скопом, принял бы в нашу с Лехой команду. Кугель бы это одобрил. Вместе бы на шпагах учились, вдвоем быстрее бы дело пошло. Лехе здесь бы понравилось. Геройствуй хоть на каждом углу, сияй своей белозубой улыбкой, живи в полную силу! Как бы у Алки лучились глаза,

она же такая красавица, у испанцев бы дух захватило. Наконец бы и ей повезло - не принц, но настоящий граф. Совсем другая судьба. Накупил бы платьев, бирюлек всяких, порадовал бы... и сам... Жалко девчонку, хорошая она. Эх Алка, Алка, свет очей моих... Как они там без меня... А в Бордо бы всех наших в театр сводил. Мелюзгу бы десертами кормил, пусть отрываются. Купил бы Галлии и Казяве по самому большому малиновому макарону! Нет, Галлии шоколадный, она любит. Эт вам не те макароны, что вы привыкли, это, понимаешь, МАКАРОН! Шмотки всем новые бы справил. Да что там, дом бы купил в Бордо, и жили бы мы все, поживали. Деньги лучше Большому отдать, он по справедливости...

Эх, Большой!

Мог бы - оживил. И отца с мамой. И деда.

А еще - Николу сюда, и Гену.

Отец бы мною гордился, все-таки - сын офицера, не скиксовал в пути. Ну, почти.

Да, много хороших людей... Всех бы забрал.

Браганца ворвался как ветер. Одышливый Лопес сильно отстал, багровая физиономия, натужно пыхтя, просунулось в низкий проход, когда альгвасил, словно Зевс-громовержец, уже тучей завис надо мной.

Разве дворяне так носятся? Плавнее надо, величавей...

– Встать!

Оп! Петуха пустил.

– Встань, быдло, и стой, когда с тобой разговаривает благородный человек!

Добавь еще - молодой, сопливый, безмозглый.

Поучить Браганцу манерам, а то решит, что боюсь? Очень хочется.

– Сеньор де Браганца, кто дал вам право так ко мне обращаться? По крайней мере, это не вежливо.

Никогда не видел, чтобы люди так резко бледнели. Истерика - безмолвная, голос потерял. Корежит.

Из человеколюбия надо бы промолчать. Но кто сказал, что Браганца - человек? У двадцатилетнего лося-аристократа глаза поперли наружу, рот перекосился, рука метнулась к эфесу. Если слюна пойдет...

Нет, справился. Слюнку втянул.

– Hagame Usted el favor...

Сбился, перешел на французский, стараясь, чтобы каждое слово сочилось ядом.

– Сделайте одолжение, ваша милость, подскажите, как к вам обращаться, сеньор! Грязный разбойник?! Может быть - Merced? Или - Nobleza, плебей?

А ведь он меня ненавидит. Искренне, глубоко. Почему? Откуда это личное?

– Alteza, крестьянин! Grandeza!!!

Завидует? Да пусть даже - все документы подделка, но - кто-то поверил, прогнулся перед моими высокими титулами, о каких он даже не мечтал в своих грезах. Перед которыми лебезил, на пузе ползал! Подличал, унижался, только чтобы переползти на ступеньку повыше, хотя бы приблизиться, ручку облобызать, иметь счастье лицезреть! А я - грязными лапами! Так просто - и маркиз! Граф!!!

– Мерзавец, холоп! Как ты смеешь! Своим поганым языком! Раб! Может быть, Magnificencia, жалкий, вонючий оборванец?

Пусть жалкий, вонючий, но у меня - было! А у тебя - нет, и - никогда!

И уж даже на секунду допустить, что это - правда!
– для Браганцы невыносимо. Больной? Как это... Шизофреник?

– Или, раз ты генерал у бандитов, то - Excelencia?! Или - как к Его Католическому Величеству, королю...

– Достаточно. Что вы, сеньор де Браганца, какой из меня генерал. Grandeza вполне устроит. Будьте любезны.

– Ах ты!...

Далее - минуты на три. Если бы я хотел заучить эти слова, то, конечно бы, слушал. А почему алькайд сидит за столом, тихий, словно мышка, и сочувственно на меня посматривает? Не нравится мне его послеобеденное сочувствие. Что-то здесь не так.

– Так знай же, холоп! Тебе не удастся уйти от возмездия за все твои злодеяния!

Ему бы в театре выступать. Какая напыщенность! Дешёвка.

– Надеюсь, тебя повесят, но даже, если милостью коррехидора ты отправишься на каторгу...