Все оттенки тьмы

Робинсон Питер

Берджесс тяжко вздохнул:

— С кирпичной стеной говорить и то больше толку. Ну ладно. Чего тебе надо, чтобы ты от меня отстал?

— Расскажи, чем занимался Сильберт, в каких операциях участвовал или собирался участвовать.

— Зачем?

— Затем, что это мог знать Ваймен. Предположим, Сильберт проболтался, а Хардкасл во время пьяных посиделок с Вайменом передал ему слова своего любовника.

— И что, Ваймен сразу вознамерился его убить?

— Не знаю. Но я вот о чем еще хотел попросить. У Ваймена был брат, Рик. Он служил в десантных войсках и погиб в Афганистане пятнадцатого октября две тысячи второго года. Газеты

тогда сообщили об авиакатастрофе с вертолетом, но по моим данным, Рик Ваймен был убит в ходе боевых действий, когда выполнял секретную операцию.

— И что? Преуменьшать военные потери — это же старо как мир. Можно свалить все на аварию или на случайный выстрел своих же.

— Вся эта пропаганда меня не интересует, — сказал Бэнкс. — Я вот о чем: Сильберт мог иметь отношение к этой операции. Ведь в две тысячи втором году он еще служил в разведке. Они с Хардкаслом пару раз ужинали у Вайменов, и он упоминал, что бывал в Афганистане. После событий одиннадцатого сентября тогда еще и года не прошло, так что смею предположить, что десантники шли по следу Бен Ладена или еще какого-нибудь крупного террористического лидера. Видимо, сведения оказались ложными, и они заблудились. Или встретили сопротивление, какого не ожидали. Вполне возможно, что Ваймен считал Сильберта виновным в гибели брата. Вот я и хочу узнать, когда Сильберт ездил в Афганистан и зачем. Кроме того, мне необходимо выяснить, причастен ли Сильберт к той самой операции и связано ли все это с антитеррористическими действиями.

— А не много ли тебе будет? И потом, даже если Сильберт имел какое-то отношение к смерти Рика, как Дерек Ваймен мог узнать о сверхсекретной операции?

— Ну… мало ли… лежа в постельке после одного из таких ужинов, Сильберт в порыве откровенности проболтался Хардкаслу, а тот растрепал все Ваймену.

— Перестань, Бэнкс, это чушь. Таких, как Сильберт, хорошо муштруют. Они умеют держать язык за зубами.

— Все равно нельзя исключать такую возможность.

— По-моему ты хватаешься за соломинку, дружище.

— Короче, ты мне поможешь? Ты ведь и сам воюешь с террористами, должен знать все ходы и выходы.

— Не факт, что у меня что-нибудь получится, — снова вздохнул Берджесс. — А даже если и получится, не факт, что захочу тебе помогать.

— Я ведь не прошу тебя нарушать закон о неразглашении государственной тайны.

— На самом деле именно об этом ты и просишь. Но меня не это волнует. Эти твои вопросы могут навлечь на разведку уйму неприятностей! И на мою собственную голову — а мне забот и так хватает, уж поверь. И тебе самому, и друзьям твоим, и родным все это может принести кучу неприятностей. Что-то мне не хочется нести за все это ответственность.

— Ты и не будешь ее нести. Я беру всю ответственность на себя. Дерек Ваймен затеял игру, в результате которой два человека погибли страшной смертью. Я должен узнать, почему он решил так зло и жестоко подшутить над ними, если это вообще можно назвать шуткой. И если это имеет отношение к смерти его брата или борьбе с террористами — я тоже должен это знать.

— Но почему тебе это так важно? Может, выбьешь из него признание силой, да на этом и успокоишься?

— Разобраться хочу. Что же заставило человека пойти на столь изощренную жестокость. Конечно, он вряд ли ожидал, что все кончится смертью. Но прекрасно понимал, что его действия причинят страдания и боль. Разве ты не понимаешь? Это ты-то? И нечего делать вид, будто

ты сам никогда не совал нос туда, куда не следовало. Именно эта настырность и отличает сопляков от настоящих бойцов. Можно сделать отличную карьеру в нашей профессии, вообще не задумываясь, зачем и почему кто-то что-то сделал. Но если хочешь чему-то научиться, узнать, какие у людей возникают мысли, распознавать мотивы совершенных ими поступков, придется копать глубже, гораздо глубже остальных. Сам знаешь.

Берджесс слушал его, засунув руки в карманы.

— Ну, раз ты так ставишь вопрос… как можно ответить отказом на такую проникновенную речь?

— Значит, поможешь?

— Вообще-то, это была шутка, насчет речи. А если серьезно… послушай, о прошлом Сильберта узнать несложно — во всяком случае, в общих чертах, не вдаваясь в лишние подробности. Но вот выудить сведения о том, был ли он задействован в конкретной операции… если он ездил в Афганистан много лет назад, то сейчас на это уже всем наплевать. Но если недавно, это уже хуже. О таком у нас не принято болтать, и доступ у меня далеко не ко всем файлам. Если прознают, что я куда-то залез, с меня шкуру живьем сдерут. И ты уж прости, но со шкурой мне расставаться не хочется. Даже ради тебя.

— А что ты можешь рассказать мне, не опасаясь за свою жизнь? — спросил Бэнкс.

— Ничего. Будь я разумным человеком, прямо сейчас от тебя сбежал бы, даже ручкой не помахал бы на прощание. Но я никогда не отличался здравомыслием. Да и любопытен не в меру, вроде тебя. Наверное, потому и достиг таких высот. Хе-хе.

Итак, тебе известно, что Сильберт бывал в Афганистане. Но это еще ничего не значит. Эти люди постоянно ездят туда-сюда по самым разным оказиям.

— Знаю. Но надо же с чего-то начинать. Может, хотя бы скажешь, чем в последнее время занимался Сильберт? Или с кем он встречался в Лондоне?

— Да ты шутишь! Максимум, что я смогу для тебя узнать, вот это: посещал ли Сильберт в две тысячи втором году Афганистан в качестве разведчика и есть ли вообще вероятность, что он имел отношение к операциям десанта. За это меня если и накажут, то не очень. Ну как, удовлетворишься таким ответом?

— А куда я денусь? Но откуда мне знать, что ты не врешь? Ты же с ними заодно, хоть и не работаешь впрямую ни на МИ-5, ни на МИ-6. Как я смогу понять, врешь ты или говоришь правду?

— Иди ты на фиг, Бэнкси! Никак не сможешь!

— То есть ты запросто можешь нагнать мне полной туфты, а я всему поверю, верно?

— А ребята из разведки могут нагнать полной туфты мне. Таков уж странный и переменчивый мир секретных разведывательных служб. У тебя телефон надежный?

— Ну да, купил новый мобильник без контракта.

— И давно?

— Где-то неделю.

— Как только я с тобой свяжусь, выброси его на фиг. Я серьезно. Ох, я, видно, совсем сошел с ума, — пробормотал Берджесс и направился к машине, оставив Бэнкса в одиночестве греться под солнышком на скамейке.

16

— Да в чем дело? — спросил Дерек Ваймен у Бэнкса.

Энни привезла его в участок и усадила в комнату для допросов уже больше часа назад.

— Сегодня суббота, — продолжал Ваймен, — мне надо быть в театре! Мне постановкой заниматься надо!

— Они и без вас справятся, — сказал Бэнкс. — Раньше же как-то получалось. Когда вы ездили в Лондон, например.

— Да, но…

— Вы ведь сами согласились сюда приехать? Добровольно. Верно?