Все переломные сражения парусного флота. От Великой Армады до Трафальгара
Шрифт:
Бинг повернул на противника и выстроил кильватерную колонну. К 11.00 линия была идеальной, расстояние между мателотами согласно «Боевым Инструкциям» ровно полкабельтова. Однако, несмотря на внешнюю красоту и на более опытные экипажи, проблемы у англичан были. Прежде всего, Бинг разделил эскадру не на три дивизиона, а на два [90] , что конечно же ухудшило управление отрядом. Далее — Бинг надеялся, что французы будут сближаться с ним тем же курсом — в этом случае английская линия прорезала бы французскую, но его противника вряд ли можно было принять за идиота. Галиссоньер приказал прибавить парусов, выстроил линию и вполне мог выиграть у Бинга гонку за ветер. Однако в 12.30 произошло обычное для западного Средиземноморья дело — смена ветра. Теперь задул зюйд-вест, англичане оказались на ветре, что привело французов в замешательство. Если бы в этот момент Бинг сломал линию и обрушился на противника — он без сомнения одержал бы победу. Но Бинг был не из тех, кто был бы готов изменить первоначальные планы; он приказал убавить паруса и замедлить сближение, что позволило французам выстроить линию на левом галсе. В итоге флоты сходились под расходящимся углом. Пройдя линию французов, Бинг повернул назад и начал их нагонять. При повороте на обратный курс каждому последующему кораблю приходилось ждать поворота предыдущего, в итоге линия растянулась. Бинг избрал сближение с французами по касательной, под острым углом, чтобы снизить потери от анфиладного огня противника и по возможности иметь возможность вести по нему огонь при сближении. Такой метод атаки был бы хорош, если бы Галиссоньер был неподвижен, однако лейтенант-генерал Флота Леванта решил, что британцы хотят атаковать его арьергард, и убавил паруса, сдав назад и, очевидно, несколько вправо относительно англичан. Это испортило план Бинга, теперь точка касательной двух линий оказалась далеко за кильватерной колонной французов, таким образом, если бы Бинг не изменил порядок движения, он бы просто проскочил строй противника на большом расстоянии и оказался бы под ветром.
90
Словно забыв про коммодора Эджкамба, Бинг на военном совете заявил Весту: «Не знаю, кому поручить третий дивизион». Правда, у Бинга не было полномочий назначать коммодоров, это была прерогатива Адмиралтейства, к тому же, были и другие капитаны с такой же выслугой, как и Эджкамб.
Головной «Дифайнс» уже подходил к головному французу, и Бинг, чтобы прижать его ближе к противнику, согласно пункту 5 «Дополнительных инструкций», поднял соответствующий сигнал и дал один холостой один румб». Этим сигналом адмирал хотел показать, что головной корабль британцев должен атаковать головной корабль французов. Кэптен же «Дифайнса» Томас Эндрюс понял приказ Бинга буквально и повернул ровно на румб вправо. Командир репетичного фрегата «Феникс» Аугустус Джон Херви понял замысел адмирала, и, отрепетовав сигнал адмирала, также дал выстрел, «Дифайнс» повернул еще на румб, но все еще был далеко от французов. В 14.20 на «Рамиллиесе» взвился красный флаг на фок-мачте — приказ «Всем вступить в бой!»
«Дифайнс» повернул на 5 румбов (курс норд-ост-тень-ост относительно движения линии) и атаковал головной корабль французов — 64-пушечный «Орфе». Четыре следующих за «Дифайнс» корабля также начали спускаться на противника, но поскольку эскадры шли не в параллельных линиях, а под углом, каждому следующему линкору приходилось проходить большее расстояние до французской линии, и следовательно -больше находиться под продольным огнем. Это должно было плохо закончиться, это плохо и закончилось. Шедший шестым «Интрепид» потерял фор-стеньгу, его развернуло и он оказался на пути следующих кораблей. Изначально седьмой в линии 64-пушечный «Ривендж» почему-то (капитан струсил?) во время движения решил обойти с наветра шедший перед ним потерявший фор-стеньгу 64-пушечный «Интрепид» (тогда как согласно «Инструкциям для похода и боя» должен был занять место выбывшего из линии корабля и спускаться на противника), но ветер был слабый, лобовой, и он остановился. После этого «Ривендж» (без какого-либо приказа) просигналил на «Интрепид», чтобы тот прекратил огонь, так как он собирался взять его на буксир. После чего он начал заводить буксир на «Интрепид». Эти два корабля в итоге создали «пробку» на пути следования шедших за ними кораблей — следующие два корабля английской линии -
«Принсесс Луиза» и «Трайдент» по инструкциям были обязаны, как и «Ривендж» спускаться на противника. Вместо этого их капитаны попытались обойти «Интрепид» и «Ривендж» с подветра, также грубо нарушив «Боевые инструкции». Тем временем в сутолоке и дыму подходил флагманский 90-пушечный «Рамиллиес», уже находившийся на расстоянии дальнего пушечного выстрела. Флагман открыл огонь, но на пятом залпе командир одного из порт-магонского полка лорд Берти крикнул Бингу: «Прекратите огонь! Это «Трайдент»! Я узнал его по красному корпусу!». Огонь был немедленно прекращен. «Рамилиес», вклинившийся между кораблями, оказался в «коробочке»: перед ним стоял «Интрепид», слева «Ривендж», справа «Принсесс Луиза» и «Трайдент». Надо было как-то выбираться из положения. Бинг приказал брасопить реи, англичане остановились на 6–8 минут, затем Бинг приказал «Ривенджу» вернуться в строй, фрегату «Честерфилд» вывести из линии «Интрепид», а старому 50-пушечному «Дептфорду», выведенному в резерв перед началом боя, занять место «Интрепида». Эти маневры заняли 45 минут, арьергард французов пытался атаковать сгрудившиеся британские линкоры, но так робко, что один 74-пушечный «Каллоден» смог отогнать их. Весь бой уже продолжался 3 часа. Галиссоньер решил больше не испытывать судьбу и дал сигнал выйти из боя. Бинг не преследовал французов. Оправдывал он это тем, что авангард Веста, сражавшийся с французскими головными кораблями, был поврежден и имел заметные людские потери (45 убитых, 168 раненных). Наибольшее количество убитых и раненых было на «Дифайнс» и «Интрепид», «Бэкингэм» потерял гротстеньгу. «Жаль, что у меня так мало кораблей», сказал Бинг своему флагкапитану Артуру Гардинеру. Но Бинг считал опрометчивым преследовать более сильного, как он считал, противника.
Что касается Галиссоньера, то он, отвернув и отказавшись от продолжения боя, отошел ближе к Тулону. Пополнив из Тулона припасы и удостоверившись в уходе Бинга, он позже вернулся к Менорке. Между тем Бинг созвал совет морских и армейских офицеров, который единогласно пришел к следующему решению:
1) Новая атака французского флота ничего не даст для облегчения положения Порт-Магона;
2) Если бы французского флота вообще не было, один флот без помощи армии снять осаду не сможет;
3) Если с эскадрой Бинга что-либо случится, Гибралтар может оказаться в опасности;
4) Атака, учитывая нынешнее состояние флота, создает опасность для Гибралтара;
5) Самое лучшее — вернуться в Гибралтар.
19 июня Бинг вернулся в Гибралтар, где уже находился прибывший туда 15 июня контр-адмирал Бродрик с 80-пушечным «Принс Джордж», 64-пушечные «Ипсвич», «Нассау», «Хэмптон Корт» и 50-пушечный «Исиз». Корабли начали исправлять повреждения, запасаться водой и т.д., предполагая вновь идти к Менорке, но 3 июля на 50-пушечном «Антелоуп» в Гибралтар прибыли вице-адмирал Хок и контр-адмирал Сондерс, имевшие приказ сменить Бинга и Веста (а также и их флаг-капитанов). 9 июля они отправились домой на «Антелоуп», куда прибыли 26 июля.
Что касается французов — их потери составили 38 человек убитыми и 181 раненными. Единственное серьезное повреждение рангоута у французов — «Саж» потерял марса-рей.
После сражения фрегат «Жюно» отвез 93 раненых в Тулон, а англичане свезли на берег в Малаге 300 раненых и больных. 28–30 июня состоялась сдача гарнизона цитадели Сан Фелипе, 8 июля войска были посажены на корабли и 16 июля флот и войска вернулись в Тулон.
По итогам боя в Англии состоялся суд над Джоном Бингом. На трибунале капитаны и офицеры с «Интрепида», «Ривенджа» утверждали, что никоим образом не мешали Бингу и другим кораблям сблизиться с французами, и что адмирал задержался перед ними по своей собственной инициативе. Кэптены авангарда говорили, что центр и арьергард Бинга по какой-то причине не поддержали их атаку. Командир «Каллодена» заявил, что если бы они атаковали французов, то «взяли бы все их корабли до одного» (!). Командир «Рамиллиеса» спасая свою жизнь сообщил суду, что адмирал отстранил его от командования и сам во время боя отдавал приказы кораблю. Лишь главный канонир флагмана утверждал, что путь «Рамиллиесу» преградил «Интрепид», что не позволило кораблю спуститься на французов, но к его мнению не прислушались, поскольку посчитали что он с гон-дека не мог наблюдать полной картины боя. В судебном решении трибунал отметил, что Бинг подпадает под следующий раздел статьи 12 «Боевых инструкций», в котором сказано: «Достоин смерти тот командир, который… не предпримет все от него зависящее, чтобы взять или уничтожить каждое судно, с которым он должен был сражаться и помогать и облегчать положение каждому судну Его Величества, которое будет в этом нуждаться».
Поскольку указанная статья предписывала смерть без какой-либо альтернативы путем расстрела на борту того корабля, который укажут лорды Адмиралтейства, то, принимая во внимания показания кэптенов (а по свидетельствам офицеров, находившихся во время боя 20 мая около адмирала, они не заметили какой-либо робости или свидетельств страха или замешательства, он отдавал приказания четко и хладнокровно, и у него не было недостатка в личной храбрости), суд отрицал, что неверный образ действий Бинга имел причиной трусость либо нелояльность и единодушно полагал рекомендовать его в качестве «объекта, достойного королевского милосердия». Тем не менее Бингу отказали в помиловании (прежде всего благодаря усилиям Энсона и других лордов Адмиралтейства, которые и допустили основную ошибку), и 14 марта 1757 года Джон Бинг был расстрелян на шканцах линейного корабля «Монарк».
Сражение в бухте Киберон (1759 год)
Война оказалась для Франции неудачной (несмотря на то, что союзниками в новом конфликте в Европе у французов выступили Австрия и Россия): в Канаде после первых успехов последовали неудачи (англичане смогли взять Луисбург и осадили Квебек), в Индии был потерян Шандернагор, в Европе пруссаки разбили мусье при Росбахе.
К 1759 году положение Франции было просто катастрофическим — их колонии находились под угрозой захвата, англичане всерьез нацелились на Гваделупу и Мартинику — «сахарные острова Вест-Индии», которые приносили Франции 2/3 всего дохода. Бюджет, составленный в 1758 году министром финансов Силуэтом, утверждал, что доходов собрано на 286 миллионов ливров, а расходов предвидится на 503 миллиона ливров, и это при том, что европейские банкирские дома повсеместно отказывали французам в займах!