Все плохое уже позади
Шрифт:
Тефочка присела перед Патриком, – малыш, я твоя бабушка Дженнифер, помнишь меня?
Малыш смотрел ей прямо в глаза и молчал.
– Милый, мы все очень рады видеть тебя, – Тефочка поцеловала его и встала, пропуская Пола.
– Кто это? – спросил Пол, разглядывая Патрика, – мне сказали, что приедет мой малыш Патрик, а это не малыш, это настоящий великан, – он поцеловал мальчика и взъерошил ему волосы, – какой ты стал большой. Добро пожаловать, мы ждали тебя в гости.
Наташа улыбнулась Патрику, – привет, я Наташа, можно называть меня Нат, рада видеть тебя.
Любвеобильная мексиканка Барбара не смогла сдержать эмоций, она сграбастала Патрика своими ручищами и запричитала, – да ты мой сладкий, мой ненаглядный, мой котеночек, мой цыпленочек, помнишь, как я кормила тебя, маленького, а ты набирал полный рот каши и плевался в меня? Хулиганчик мой родной, помнишь свою Барби?
Патрик слегка растянул уголки губ в улыбке. Барабара прослезилась, – он помнит меня, мой птенчик.
Себастьян сдержанно поклонился Патрику, – сэр, добро пожаловать, я к вашим услугам.
– Пойдем, мы покажем тебе твою комнату, – Лиза и Майки взяли Патрика за руки, все вместе они вошли в дом.
Взрослые переглянулись и выдохнули. Первая нарушила молчание Тефочка, – вы видели его волосы? – громко зашептала она, – это ужас.
Эдвард развел руками, – я предложил ему заехать в салон и сделать стрижку, он отказался.
Все трое посмотрели на Наташу, – что делать?
– Пока не знаю, – пожала плечами та, – наверное, у него любимый герой носит такую же прическу. Попробуем переубедить. Придумаем что-нибудь, пойдемте лучше за стол.
За столом никто не приставал к Патрику и не задавал ему вопросов, все сидели и разговаривали друг с другом, вспоминая самые веселые случаи из жизни семьи. Патрик молча слушал и вяло ковырял вилкой в тарелке.
– Он совсем ничего не поел, – запричитала Барабара, когда дети вышли из-за стола и ушли в свои комнаты, чтобы переодеться для прогулки.
– Не переживай, маленькие монстры сделают свое дело, – успокоила ее Наташа, – он набегается с ними и скоро будет за один раз уплетать по три порции.
***
Наташа шла в свою комнату переодеваться, когда ее окликнула Карменсита и поманила рукой.
– Что случилось? – Наташа вошла в комнату Патрика и увидела Эдварда, который в задумчивости стоял около раскрытых чемоданов сына.
Наташа подошла поближе и уже раскрыла рот, чтобы спросить, в чем дело, но увидев содержимое, застыла.
Все вещи были скомканы и засунуты в чемоданы кое-как, вперемешку с игрушками и мятыми рисунками. В одном углу чемодана лежала пустая бутылка из-под газированной воды. Карменсита начала разбирать брюки и рубашки мальчика. За те пять минут, что она провозилась, не было найдено ни одной пары одинаковых носков и ни одной чистой и выглаженой вещи.
– Мардж никогда не была аккуратной и не умела вести хозяйство, но это уже слишком, – Эдвард был мрачнее тучи.
Наташа притронулась к его руке, – тебе надо взять Патрика и проехаться с ним по магазинам.
– Придется, другого варианта нет. Ты поедешь с нами?
– Может, лучше с Тефочкой?
– Нет, пусть Дженнифер с Полом останутся дома и покажут это безобразие адвокатам. Хочу, чтобы это зафиксировали, – кивнул он на чемоданы.
Наташа кивнула, – конечно, поеду.
США, Нью-Йорк, торговый центр, суббота 8 августа 1987 года
В торговом центре Наташа с Эдвардом быстро сориентировались по указателям и поднялись на этаж, где продавались товары для детей.
Наташа просматривала составленный по дороге список, – та-а-ак, белье, носки, плавки для бассейна, футболки, шорты, джинсы, рубашки, свитера, куртки, сандалии, кроссовки. Еще нужны кепки. И футболок с шортами надо взять побольше, это самая востребованная одежда.
– Почему у вашего сына нет никакой одежды? – поинтересовалась менеджер отдела детских вещей, пристально глядя на Эдварда.
– Э-э-э, – растерялся тот.
– Они с кузеном посмотрели передачу про голодающих детей и отнесли все свои вещи и игрушки на пункт сбора средств, – улыбнулась Наташа.
Менеджер с пониманием улыбнулась и прошла в другой конец огромного отдела.
– Уф, – тихо выдохнул Эдвард, – ты молодец, быстро сориентировалась.
– Сама не знаю, как это у меня получилось, – прошептала Наташа, – действительно, со стороны все смотрится странно. Два хорошо одетых взрослых и ребенок в непонятном костюме и зимних ботинках, у которого даже нет белья. Тихо, продавщицы идут.
Бойкие продавщицы, обмерив Патрика с головы до ног, быстро притащили ворох нужных вещей.
Наташа показывала принесенные вещи Патрику, – тебе нравится? Ты будешь это носить?
Патрик равнодушно пожал плечами, – не надо мне ничего покупать, – он упорно не называл Эдварда папой.
– Почему, сынок? – удивился тот.
– Маме не понравится, – спокойно ответил малыш.
– Почему? – спросил Эдвард.
– Ей никогда не нравится, что покупают другие.
Эдвард молчал, не зная, что сказать, а Наташа весело произнесла, – а мы не другие, мы первые.
Патрик посмотрел в ее сторону, – как это?
– Ну, знаешь, так говорят, первые, вторые… одни, другие… Так вот, мы не другие. Папа – это папа, а я – твоя тетя. Мы первые, мы главнее других, понял?
По глазам Патрика было видно, что не понял, но он кивнул, а Наташа, присев перед ним на корточки и закрепляя застежки-липучки на его кроссовках, продолжила, – всю эту одежду надо обязательно купить, чтобы ты носил ее здесь.
– А почему я не могу ходить в своей одежде?
– Потому что там, где ты носил свою старую одежду, совершенно другой климат. Ты знаешь, что это такое?