Все позволено
Шрифт:
— Я думал, ты давно уже спишь.
— Я не могла уснуть. Я… Я беспокоилась о тебе.
Он покачал головой:
— В этом нет необходимости.
Кару не удовлетворил его ответ.
— Ты мучаешься. Скажи мне. Ты знаешь, что можешь мне открыться.
Он смотрел на нее несколько секунд изучающим взглядом, потом кивнул:
— Я задумался о своей жизни. Это нелегкие мысли.
— Да, действительно. — Но Кара была не удовлетворена его ответом, поэтому она ждала.
— Я веду дневник. Ты даже можешь заглянуть в него. — Раздался его резкий смех. — Наш полицейский
Кара сглотнула комок в горле:
— Значит, ты записал в нем свои мысли.
— Более или менее. — Джейк пожал плечами. — Я гадал, на кого он или она будет похож, какой у него или у нее будет характер. Я… я обращался к этому ребенку, который не был рожден, — он жил только в моем сердце.
Кара почувствовала, как душа ее разрывается на части. Не в силах постичь его горе, она медленно произнесла:
— Ты думаешь, это неправильно?
— Нет. Не совсем. Но невозможно… невозможно двигаться вперед, когда ты не покончил с прошлым. Я думаю, что мы оба убедились в этом, пусть и по разным причинам.
Если он думал, что она будет спорить с ним, то он ошибался. Кара кивнула.
— Мы должны идти вперед, — четко произнесла она.
— Вперед, — согласился он.
Они смотрели друг на друга в сумрачном свете гостиной. Взгляд его опустился вниз и задержался там, заставив Кару осознать, что сегодня она была в своем собственном, а не в одолженном халате. Халат не был таким солидным и толстым, как у Бонни. Халат Кары — а скорее, пеньюар — был сшит из тонкой шелковой ткани сиреневого цвета, отделанной кружевом на вороте и рукавах. Халат был надет на ночную рубашку того же цвета. Тонкая ткань ласкала тело, когда Кара переминалась с ноги на ногу.
За спиной Джейка в камине вспыхнуло полено и разломилось на две части, рассыпав искры.
И Джейк не выдержал:
— Боже, какая ты красивая!
Он подошел к ней, и руки его легли на ее талию. Его шершавые ладони сжали дорогой шелк, когда он обхватил ее и привлек к себе.
Его губы нашли ее губы. Поцелуй был более страстным, чем в предыдущую ночь, и это было неудивительно. Запрещенный поцелуй. Но даже, несмотря на это, Кара наслаждалась этим украденным моментом. Она, казалось, не замечала того, что Джейк ослабил узел пояса на ее халате. Она даже позволила ему скинуть халат с ее плеч и чуть не закричала, когда руки его прикоснулись к ее груди сквозь ночную рубашку — и не только из-за острых ощущений, которые он пробудил в ней, но и из-за тщетности этого небывалого желания.
Его пальцы, нащупав шелковые бретельки ее ночной рубашки, спустили их вдоль плеч, полностью их обнажив. Губы его прикоснулись к ее шее лишь на секунду, а затем спустились к правой груди. Задрожав, Кара едва сдержала желание побудить его опуститься еще ниже.
— Джейк… — Дыхание ее было затрудненным, а голос — еле слышным. — Джейк, мы должны остановиться.
— Я знаю. — Он едва выговорил эти слова, когда его руки снова вернулись в относительно
— Боже, мне так хотелось бы, чтобы ты была одинокой матерью.
Вообще-то она и была таковой.
— А если я и есть одинокая мать?
Он отступил назад, покачав головой:
— Сегодня я принял решение. Довольно серьезное для меня. Я больше не буду строить свою жизнь на принципе «Если бы…». Я хочу тебя, Кара. Я думаю… думаю, что мог бы влюбиться в тебя.
Кара пошатнулась, услышав это.
— Именно поэтому я прошу тебя вернуться наверх и не спускаться сюда до утра. Иначе между нами может случиться нечто, о чем мы потом горько пожалеем. Факт остается фактом: ты находишься в законном браке.
«Неужели это возможно — быть уязвленной и тронутой одними и теми же словами!» — подумала Кара.
Она обхватила его поросшие щетиной щеки своими ладонями. Он был красивым мужчиной. Но истинная красота его находилась внутри.
— Я думаю, что тоже влюбилась в тебя. Ты хороший человек, Джейк Маккейб. Я уже сказала тебе об этом. Ты — точно тот мужчина, которому я могла бы доверить воспитание своего сына.
Джейк крепче прижал ее ладони к своим щекам, а затем оттолкнул их.
Хриплым шепотом он произнес:
— Иди спать. Пожалуйста. Или тебе придется отказаться от этого комплимента.
Поездка в Берлингтон показалась Каре вечностью. Это было и благословением, и проклятием. Ей была ненавистна сама мысль о том, чтобы расстаться с Джейком, но факт оставался фактом — она возвращалась к своему мужу.
Ее терзали сомнения. И не только насчет того, принимать или не принимать финансовую помощь Джейка, но и насчет его самого. Они признались в своих чувствах друг другу, и он сказал, что жаждет принять свое прошлое и двигаться дальше, но что это означает?
Для нее ясно только одно: они оба оказались на перекрестке дорог своего жизненного пути. Но пойдут ли они вместе одной и той же дорогой, было совершенно непонятно.
Снег падал на дорожки, выложенные разноцветной плиткой, в поместье возле озера Шамплейн. Это было прекрасное место, все здесь дышало роскошью. Но Кара никогда не чувствовала себя здесь как дома. Летом в поместье было необыкновенно красиво. Фигурно подстриженные кусты, пышно цветущие клумбы и тщательно выкошенный газон, который тянулся до самого берега озера с задней стороны дома. Сейчас здесь все было покрыто снегом… Все было заморожено, как и сердце Кары…
Сьюзен открыла дверь, когда Джейк поднимался по ступенькам с сумками Кары в руках.
— Каролин! Как я рада видеть тебя после столь… сурового испытания. Трумэн рассказал мне о том, что ты попала в метель.
— И чуть не погибла, — вставил Джейк.
Сьюзен бросила на него острый взгляд, но снова обратилась к Каре:
— И кто же тебя привез?
— Маккейб. Джейк Маккейб, — представился Джейк, опередив Кару.
Они прошли в дом, и в этот момент появился Трумэн. Джейк протянул ему руку. Мужчины обменялись рукопожатиями под внимательным взглядом Сьюзен.