Всё Простоквашино (сборник)
Шрифт:
– А я не знаю, в какой мне поступать, – говорит Шарик. – Может, я уже до пятого дорос. А может, до десятого.
– А может, уже и до директора школы, – сказал дядя Фёдор.
Кот Матроскин на эти слова полчаса ехидно смеялся, а Шарик подумал:
«А что? Если меня побрить хорошо, да причесать, да пиджак с галстуком накинуть, не только директор – сам министр просвещений выйдет старорежимный».
Во время лечебной прогулки мама говорила папе:
– Всё, мой милый Дима, пора домой двигать. Меня мой магазин
– Хорошо, – отвечал папа, – завтра рано встанем и поедем.
Они пришли на сеновал, упаковали свои рюкзаки и к тёте Тамаре на почту явились прощаться.
На почте в это время охотники отвальный праздник устраивали. И все про Печкина хорошие слова говорили. Они желали Печкину долгих лет жизни и большого почтового счастья.
Папа с мамой тихонько к Тамаре подошли:
– Ты уж, Тамара, за нашим мальчиком приглядывай. Если тебя в Думу изберут, ты его не бросай, оставь заместителем своего Иванова-оглы. А нас работа ждёт.
– Ладно, – говорит Тамара Семёновна, – поезжайте, работайте. О мальчике даже и не думайте. Я скоро из него чемпиона по музыке сделаю. В крайнем случае по боксу.
– Дядю Фёдора утром мы будить не станем, – говорит папа, – мы ему письмо пришлём.
– Правильно, – согласилась тётя Тамара, – чего ребёнка зря беспокоить. Идите себе и спите до утра спокойно.
Утром у всех хлопот было выше головы.
Во-первых, уезжали охотники.
Во-вторых, уезжали папа с мамой. Их с большим трудом в охотничью машину запихнули.
В-третьих, уезжала тётя Тамара. За ней машину прислали из города для встречи кандидатов с президентом. Иванов-оглы с ней ехал.
В-четвёртых, уходил почтальон Печкин в село Троицкое за зарплатой.
Только дядя Фёдор, пёс и кот в Простоквашине оставались. Как в былые спокойные времена.
Пока тётя Тамара собиралась, папа с мамой, Шарик к Иванову-оглы пристал, расскажите, мол, чем там история с собаками кончилась. С теми, которые у козы воспитывались и лаять не умели.
Иванов рассказал второпях:
– Мы этих собачек списывать не хотели. Товарищ полковник велела на них специальные намордники выковать с рогами. Идея такая: как только нарушитель подойдёт, собачки на него бросаются и рогами его бабах в грудь. Здорово придумано?
– Неплохо, – соглашается Шарик.
– Да, я тоже так думал, – говорит оглы. – Сначала. А потом дело до смешного дошло: как наши собачки заблеют, так все волки из округи сбегаются. Зубами щёлкают. Наши собачки на них с рогами. Цепи рвут и за волками в леса. Только волки ловкие, а собачки цепные неуклюжие. Они то и дело рогами в деревья. Приходилось их по следу разыскивать, от деревьев отрывать и домой приводить.
– Ну и что же вы сделали? – спросил Шарик. – Чтобы это исправить?
– Товарищ
– А волки? – спросил дядя Фёдор. – Тоже кранты?
– А что волки? Как наши собачки блеять начинают, волки сбегаются. Наши собачки – за ними, волки – бежать! Ну и пусть. Ничего страшного. В шлемах они, как шары бильярдные, от деревьев и от волков отлетают. Так что очень скоро волки наши края покинули. А собачки до сих пор в армии служат, склад охраняют.
Шарик очень долго благодарил Иванова-оглы-Писемского за рассказ и за приятную компанию. После многократного общения с Ивановым-оглы объём знаний у Шарика заметно возрос.
Наконец все разъехались. Печкин разъехался пешком. Тётя Тамара с Ивановым на чёрной «Волге», охотники с папой и мамой на «рафике» вездеходном.
«Авторафик» с охотниками на главное шоссе заспешил, чтобы в Москву ехать. Ехали они, ехали по ледяной дороге, и вдруг их занесло из-за перегруженности, и они в сугроб свалились.
Опытные охотники вышли из «рафика», подняли его на плечи и снова на дорогу поставили. Папа с мамой даже понять ничего не успели.
Добродушные охотники решили размяться и перекусить. Стали термосы доставать, бутерброды. Папа в это время попросил бинокль военный и начал окрестности осматривать.
Мама говорит папе:
– Это ничего, что мы убежали. Мы ребёнка в хорошие руки отдаём. При Тамаре он не пропадёт.
– Не пропадёт, я просто в этом уверен, – говорит папа, а сам в бинокль смотрит.
– Почему ты в этом так уверен? – спрашивает мама.
– Потому, что твой сынишка сзади нас на своём тракторе в другую деревню едет. Переселяется.
Мама бинокль у папы вырвала и тоже стала смотреть:
– Верно, это дядя Фёдор на тракторе едет. С ним Матроскин и Шарик. Но почему ты решил, что они переселяются? Может, они просто кататься выехали.
– Очень может быть, что кататься выехали, – соглашается папа. – И Мурку они решили прогулять, и Гаврюшу по морозцу. И сено на кровати с колёсиками решили покатать. И телевизор решили проветрить, чтобы в нём моль не завелась.
Папа всегда с мамой соглашался во всём, не спорил. Но как-то так получалось, что его согласие, наоборот, выходило жутким несогласием. Хорошо, что мама в последнее время на него совсем сердиться перестала. А если была недовольна, она просто говорила:
– Спасибо тебе, Димочка, второй степени!
А в этот раз она подумала и вдруг сказала такое:
– Всё ясно. Бедная моя Тамарочка! Как я её люблю!
ЕЩЁ НЕ КОНЕЦ
– Дядя Фёдор или ты, Матроскин, – спрашивает Шарик, – ответьте, с чего начинается дом?