Все ради любви

Ханна Кристин

Энджи крепко закрыла глаза, чувствуя, что ее тоже душат рыдания. Она вспомнила, как Лорен пришла в «Помоги соседу» — бедняжка стучала зубами от холода, а теплое пальто просила для своей матери, — как тем дождливым вечером на парковке у магазина она переходила от машины к машине и засовывала под «дворники» листовки, как она не хотела идти на школьный бал и как потом радовалась платью.

Лорен одинока в этом мире. Она хорошая, ответственная девочка, она готова жить честно, готова трудиться, но как семнадцатилетней девушке, лишенной материнской любви, знать, что правильно,

а что нет?

«Энджела, она не твоя дочь».

«Будь осторожна с этой девочкой».

Это был хороший совет, и сейчас Энджи отчетливо осознала, что не последует ему. Она приложила столько сил, чтобы выйти из мрака, в который ее ввергли отчаянные и безрезультатные попытки завести ребенка, и теперь она снова наступает на те же грабли? Сможет ли она спокойно смотреть, как у Лорен с каждым днем растет живот? Сможет ли она с легким сердцем помогать другой женщине переживать все перипетии беременности: токсикоз, радость ожидания, счастье от первого шевеления младенца? Выслушивать фразы вроде «Он так толкается, он самый настоящий гимнаст, положи руку на живот»?

Пока нет.

Но сможет ли она оттолкнуть Лорен?

— Вот что я тебе скажу, — медленно произнесла Энджи, — почему бы тебе не пожить у меня? — Больше ничего она придумать не могла, да и сказать пока что ей было нечего.

Лорен ахнула и подняла голову:

— Ты серьезно?

— Абсолютно.

— Ты передумаешь. Ты увидишь, как я толстею, и…

— Неужели ты никогда никому не доверяла?

Лорен не ответила, но ответ ясно читался в ее глазах.

— Тогда поверь мне. Поживи у меня, пока не определишься с будущим. Ведь кто-то должен о тебе заботиться.

— Заботиться, — медленно проговорила девочка, и Энджи услышала в ее голосе горечь. Надо же, подумала она, такая простая вещь — забота, но ее отсутствие оставляет в душе человека непреодолимую пропасть. — Я буду убирать твой дом и ходить в прачечную. Я умею готовить, а если ты научишь меня, как отличать сорняки от…

— Тебе не надо убирать мой дом, — улыбаясь, покачала головой Энджи. Несмотря на страх, на продолжавший донимать ее вопрос: «Выдержу ли я все это?» — у нее на сердце было спокойно. Ее грела мысль, что она сможет изменить жизнь девочки. Возможно, она сама так никогда и не станет матерью, но это не значит, что она не может выполнять материнские обязанности. — Просто приходи на работу в свою смену и хорошо учись. Договорились?

Лорен бросилась ей на шею:

— Договорились.

Лорен упаковала свою одежду, школьную форму — теперь уже ненужную, косметику и памятные ей мелочи, однако в чемодане оставалось еще много места. Последней она уложила фотографию, где она была снята вместе с мамой. Единственный снимок, на котором они были сфотографированы вместе. Похожие на двух школьниц, они выглядывали из-за какого-то раскрашенного стенда. Лорен не помнила, когда был сделан этот снимок. По словам мамы, они ехали куда-то на запад и оказались в транзитном комплексе для дальнобойщиков недалеко от Вегаса. Она попыталась вызвать воспоминание, подходившее под эту фотографию, но у нее так ничего и не

получилось.

Закрыв чемодан, Лорен спустилась вниз.

— Вот ключи, — сказала она, проходя в квартиру миссис Мок.

— Куда ты едешь?

Лорен взяла миссис Мок за руку, подвела к окну и указала на Энджи, которая ждала ее у машины:

— Это Энджи Малоун. Я буду жить у нее. — Ее голос даже дрогнул от волнения.

— Я ее помню.

— Миссис Мок, попробуйте, пожалуйста, продать нашу мебель, чтобы вырученными деньгами покрыть долг за квартиру, хорошо?

— Хорошо. Я дам тебе знать. — Миссис Мок взяла ключи из рук Лорен. — Прости меня, Лорен. Если бы я была в силах тебе помочь… — Она не договорила, но Лорен и так все поняла. Она была от души благодарна миссис Мок за сочувствие и искреннее желание помочь.

— Вы всегда были добры к нам. Позволяли задерживать квартплату и все такое.

— Тебе просто не повезло, детка, твоя мамаша еще та штучка.

Лорен протянула миссис Мок листок бумаги. На нем был написан адрес Энджи и номер ее телефона, а также адрес ресторана.

— Вот, — тихо проговорила она. — Когда мама вернется домой, может, она захочет узнать, где я.

— Ты думаешь, она вернется? А когда?

— Когда их отношения с Джейком испортятся — а это обязательно случится, — она и вернется.

— А ты будешь ее ждать, — вздохнув, проговорила миссис Мок.

Что Лорен могла сказать на это? Она всю жизнь ждала любви от своей матери. Она не могла просто так расстаться со своей надеждой, она стала частью ее, ее верой, прочно укоренившейся в душе. Однако сейчас материнское равнодушие уже не причиняло столько боли, чувство утраты притупилось.

Лорен посмотрела на Энджи, которая поджидала ее и собиралась отвезти домой.

Домой!

Она перевела взгляд на миссис Мок и сказала:

— Я уже в порядке.

— Ты хорошая девочка, Лорен. Я буду о тебе думать.

— Я как-нибудь к вам загляну.

— Надеюсь, не заглянешь. Если уж тебе удалось выбраться из этого района, держись от него подальше. Но если вдруг я тебе понадоблюсь, ты всегда сможешь найти меня здесь.

Они тепло попрощались, Лорен взяла чемодан и поспешила к машине.

— Ты сама поднимешься за остальными вещами? — спросила Энджи, идя ей навстречу.

— Это все, — сказала Лорен, похлопав по чемодану.

— О! — Энджи остановилась. По ее лицу пробежала тень, затем она проговорила: — Что ж, тогда в путь.

Пока они ехали через город, вдоль пляжа и вверх по холму, Лорен молчала и смотрела в окно. В те моменты, когда луна скрывалась за облаками, ее взгляд падал на собственное отражение в темном стекле, и она видела перед собой улыбающуюся девочку с грустными глазами. В эти моменты она напоминала себе свою мать.

Энджи тихо подпевала негромко играющему радио. Наверное, она не знает, о чем говорить, подумала Лорен, косясь на нее, и закрыла глаза. Она попыталась представить себе жизнь с Энджи в роли матери. Все было бы по-другому, мягче, что ли, нежнее. Энджи никогда бы не влепила пощечину беременной дочери и не сбежала бы из дома среди ночи…