Все рассказы про Ирокезовых
Шрифт:
— Послушай, старик, неужели ты тут один? Без охраны? Ведь война кругом, а на войне чуть что и все. Разнесут фараоново имущество.
Старик немного попричитал (он был тут единственным, кому исход битвы еще внушал опасения).
— Фараон увел её с собой, оставив нас без защиты…
— Кого это «нас»? — лениво поинтересовался Ирокезов-младший. Поняв, что до начальника стражи ему уже не добраться он охладел к идее мести.
— Как это кого? — возмутился старец. — Нас! Меня, мудреца Сефрона и свой гарем!
— Гарем? — у Ирокезовых так заблестели
Понимая беспокойство старика и удивляясь его проницательности Ирокезов-старший прищурив глаз оказал:
— Ты, отец, нас не бойся. И фараона своего не бойся, ибо душа его….
Он посмотрел вверх, словно надеялся увидеть там фараонову душу, но вместо неё увидел там изумительной красоты фреску — «Отряд амазонок в финской бане». Он крякнул и опустил глаза.
— А нас ты уважай. Мы — Ирокезовы!
Старик упал на пол, раздавленный выпавшим на его долю счастьем.
— Вставай, вставай. Я тебе не Фараон. Я таких штук не люблю.
Но старик упорно лежал на полу. Чувство восхищены прижимало его к земле.
— Назначаю тебя…. Сексуально-уполномоченным. Подготовь-ка сегодня ночь разврата…. Сколько вдов от Фараона осталось?
— 506, высочайший!
— Очень хорошо, — одобрил его Ирокезов-старший — Люблю четные цифры. Ирокезова младшего это то же устраивало не вполне.
— Эх, папенька, что ж кота-то в мешке брать? Посмотреть бы надо! Ирокезов старший задрав голову, посмотрел на потолок. Амазонки все парились.
— Посмотреть? Это можно.
Обернувшись к старику, приказал:
— Устрой-ка ты нам, братец, парад!
Старик хотел, было горестно взвыть, но вовремя вспомнил перед кем лежит. Тихонько постанывая, он отполз за дверь, а уж там, взвыв во весь голос, побежал исполнять приказание.
— Хороший старик.
— Д-а-а-а. И, главное, как обрадовался!
Ирокезовы спустились вниз, на первый этаж дворца. Накопленный опыт пребывания при дворах различных владык безошибочно вывел их к кухне. Большая сводчатая зала благоухала запахами душистого перца и корицы. Изрядно проголодавшийся сын воскликнул:
— Розарий!
Стоявший за его спиной отец пробурчал что-то о сосисочных кустах с колбасными бутонами, но без особого раздражения — к царскому обеду у них имелся зверский аппетит.
Они шли по залу, смахивая крышки с котлов и упиваясь запахами. Египетская кухня радовала разнообразием блюд. Оглядываясь по сторонам они прикидывали с чего бы начать, и неизменно с чего-нибудь начали бы, если б в голову Ирокезова-старшего не явилась неожиданная мысль.
— Стоп, сынок. Всем этим мы завтра займемся.
Ирокезов-младший вопросительно посмотрел на отца.
— Забыл разве какое дело у нас?
Сын оскаблился.
— Еда делу не помеха.
— Не всякая еда и не всякому делу… Диету блюсти надо!
Сразив сына загадочным словом, он пошел назад, не сомневаясь, что сын последует его примеру. Он шел туда, где на крюках болтались копченые свиные туши.
— Сало, сметана, яйца, немного
Разбив в кувшин с пивом три десятка яиц, отец хлебнул, поморщился и передал кувшин сыну.
Пока тот опорожнял его, Ирокезов старший, сорвав с крюка тушу начал пластать её ножом. Из-под него толстыми ломтями валилась розовая ветчина, летели куски сала.
Уложив ветчину на пшеничную лепешку, Ирокезов-старший зажмурив глаза вонзил зубы в свиную мякоть. На лице отца было написано такое удовольствие, что Ирокезов-младший сам счастливо засмеялся:
— Живем, батя!
— Жить, сынок, начнем вечером!
Через час, когда Ирокезовы заедали съеденное густой сметаной, сверху робко спустился старик.
— Светлейшие, ваша воля исполнена!
Подталкивая в спину сексуально уполномоченного, Ирокезовы поднялись в верхнюю залу. Перед их глазами разливалось море женской красоты: одетые в шелка и бархат, украшенные драгоценными камнями, пахнущие как сотня парфюмерных лавок, вдоль стен стояли жены Фараона. Первое впечатление от увиденного, высказал Ирокезов старший:
— А у фараона-то губа не дура…
Они обошли строй женщин и пожираемые сотнями восторженных глаз остановились в центре зала. Хотя Ирокезовых было весьма трудно смутить, но в эти минуты они испытывали именно это чувство. Оба думали об одном и том же — как им управиться с полутысячей женщин? Из затруднения их вывел сексуально уполномоченный. Он подал знак, и драпировка на одной из стен стала расходиться в стороны. За красочными полотнищами Ирокезовы увидели продолжение зала. Вдоль всех стен стояли деревянные конструкции, прикрытые богатыми покрывалами.
— Эротические качели Фараона! — провозгласил старик. Ирокезовы подошли поближе. Качели были построены со знанием дела и любовно украшена затейливой резьбой. Сложные рычаги, толстые медные пружины создавали впечатление мощи Египетской науки и техники.
— Глазу приятно. — отметил Ирокезов-старший, освобождаясь от одежды. Сын его ничего не сказал. Повернувшись он увидел, как женщины с волнующим душу и тело смехом рассаживались на качелях. С тихим шорохом там падал шелк, словно бабочки упархивали и скрывались в полутьме кружевные накидки…
Видя изобилия восхитительной женственности, ничем не прикрытые тела первых красавиц Египта и окрестностей Ирокезов младший только мычал от страсти. Он наливался кровью, становясь, все больше и больше похожим на носорога.
Женщин было настолько много, а красота их так притягательна, что он застыл в нерешительности — с кого начать? Краем глаза он увидел, что отец шагнул вперед. Тот все решил сам. Ощутив под руками ласковость кожи, он подумал:
— «Ах!»
Но мысль эта была мимолетна, она пропала, едва возникнув. С другого конца зала до него донеслись полные любовной истомы стоны женщин над которыми трудился его сын, вкладывая в любовь весь энтузиазм молодого, диетически накормленного тела.