Все совпадения неслучайны (Черная роза)
Шрифт:
Великолепный лазурный берег, оливковые рощи, эвкалипты, пальмы и агавы, заросли мирта и олеандра служили любимыми местами для прогулок и размышлений господина де Бриссона. Он обожал охотиться на жаворонков, куропаток и рябчиков, коих здесь водилось великое множество, а потом зажаривать их на костре, под сенью душистого леса.
В его саду и окрестностях виллы поселилось несметное количество летучих мышей, и если одинокий путник или нежданный гость забредали в жилище странного господина, то воспоминания об этом надолго отбивали охоту приближаться к
Впрочем, Араун де Бриссон так не считал. Напротив, – это все окружающие были для него «семенем греха» и «сатанинским отродьем». Именно так, и не иначе называл он людей, – женщин, детей, стариков и старух, рыбаков, зарабатывающих себе на жизнь ловлей сардин и камбалы, крестьян, хозяев виноградников, и даже богатых соседей. Он ни для кого не делал исключения. Все люди одинаковы, – жалкие грешники, алчущие денег, зрелищ и дешевых удовольствий, вроде набитого желудка или мерзкой похоти. Тьфу! Смотреть противно! А еще более противно иметь с ними дело!
Однако, скука постепенно стала одолевать месье де Бриссона. Охота и созерцание морских пейзажей не могли развлечь его как следует. Мрачные и темные глубины его души взбунтовались, требуя новых впечатлений!
Он решил отдаться занятиям тайным и по-настоящему порочным, чем-то вроде черной магии, колдовства и призывания потусторонних сил… Окунувшись в это с головой, Араун де Бриссон словно прозрел. Вот, чему стоило посвящать свое время и свои силы! Вот, что может дать ему не иллюзорную, а самую, что ни на есть, подлинную власть над ничтожными невеждами, которые называют себя людьми!
Вся его прежняя жизнь показалась вялой, бесцельной и лишенной смысла. Никому не нужной. Но теперь… Теперь все изменилось! Он – вассал Повелителя Тьмы, и будет служить ему, бессрочно и безоглядно.
Де Бриссон купался в собственных честолюбивых мечтах. Он пристрастился не просто к роскоши, но к роскоши непомерной, присущей знойным владыкам Востока. Его привлекали Китай, Арабские королевства, Индия и Япония, где экзотическое и изысканное зло поражало неиссякаемым разнообразием и обилием острых впечатлений, недоступных ни фантазии, ни пониманию европейца. Бледные лица и жидкая кровь не приспособлены для подобного.
Араун де Бриссон принял посвящение в Рыцари ордена Черной Розы, самого тайного и могущественного из всех, с которыми он сталкивался. Эта игра пришлась ему по душе.
Вадим отдыхал после очередного «заказа». Он всегда так делал, – получив деньги, «уходил на дно», несколько раз меняя адреса, не позволяя себе ни единого контакта. Из столицы он не уезжал. Зачем? В Москве спрятаться легче, чем в самом дремучем лесу.
Его тянуло в Харьков, на могилу Евлалии. Все чаще и чаще он видел ее в своих беспокойных снах. Впрочем, теперь, кажется, и наяву. Она словно следовала за ним повсюду неслышной тенью, прильнув к сердцу, как ядовитый цветок. Тоска по ней, по ее черным глазам, глядящим неотрывно и жарко, по ее сладким, горячим губам, по ее мягкому и гладкому телу сводила его с ума. Картину «Искушение», которую он приобрел на выставке Артура Корнилина, он оставил
Артур Корнилин мертв, Богдан тоже… Настала очередь Нины Корнилиной. А они все так же далеки от разгадки, как и раньше. Горский уехал во Францию, и от него ни слуху, ни духу. А может… Наверное, стоит позвонить Никите.
Вадим колебался. Общение с кем-либо в период «спячки», – как он называл вынужденный уход от мира сего, – было против его правил. Но жажда узнать новости оказалась сильнее. Он долго набирал номер, пока бабушка Никиты не ответила, что «молодые уехали, а куда, неизвестно, – наверное, в Крым».
Евлалия насмешливо смотрела на него с картины, в блестящих зрачках отражалось золото обвивавших ее листьев и узоров. Переливающиеся краски ее полного тела светились, как тайный плод греха. Вадим сжал голову, стараясь преодолеть приступ невыносимой боли. Она ждет его… А он? Что он здесь делает? Почему все еще не с ней?
Она страдает, тогда как другие женщины упиваются счастьем, купаются в любви, получают восхищение и восторги мужчин! Евлалия тоже имела толпы обезумевших поклонников, ей рукоплескали лучшие театры мира, разные страны и города, склоняясь перед силой и мощью ее таланта, замирая от нежных звуков ее дивного, чарующего голоса… Но это не то! Это совсем не то, чего жаждало ее измученное сердце! Потому она и ушла…непонятая, оплаканная не теми и не за то, оставшаяся загадочной и таинственной звездой незакатной…
Она боролась сама с собой… разрушая свою суть, гордую и порывистую, полную ненасытного огня. Как она могла завидовать людям? Она! Прекрасная царица, – на сцене и в жизни! Единственная владычица его сердца! Он отдал бы ей все, что угодно, если б только мог! Ей не хватало чувств, которыми можно было бы наслаждаться безудержно, – он бы дал ей эти чувства! Он бы дал ей все, что она захотела…
Безнадежная грусть сменяла эти болезненные вспышки любовной страсти, оставляя Вадима опустошенным и подавленным. Он долго стоял у окна, глядя на крупный снег, падающий с белого-белого неба. Корнилин унес свою тайну с собой. Но есть другие…
Вадим решил позвонить Сиуру. Вдруг, есть что-то интересное.
– Привет!
Они договорились, что имен при разговоре называть не будут, – так спокойнее. И Сиуру с Владом, и Вадиму.
– Что слышно о нашем друге?
Сиур понял, что его спрашивают о Горском. Глупо, но он не мог толком объяснить, что произошло после того, как Сергей позвонил ему, и они договорились о встрече.
– Чертовщина, – как говорит наш общий знакомый, – засмеялся Сиур. – Представляешь? Наш друг приехал из Франции, позвонил мне…
– И что? – не выдержал Вадим.
– Договорились, что он остановится у меня, поужинаем, поговорим… Я выехал с работы и на Кутузовском попал в пробку. Расслабился, закрыл глаза, буквально на пять минут! Слышу, сзади сигналят, ругаются, на чем свет стоит. Я на часы глянул, и обомлел, – полтора часа прошло! Представляешь себе? То ли я заснул, то ли… Сам не понимаю. Как провалился куда-то! Давай звонить Владу, – он не отвечает. Мобильник оказался заблокирован. Как, почему? А черт его знает! Короче, с трудом добрались до моей квартиры уже около десяти вечера. У Влада колесо слетело, пришлось машину бросить, позвонить ремонтникам. Чудеса! Ты не находишь?