Все страхи мира
Шрифт:
— И что ты ответил?
— Сказал, что мне ничего не известно. Что ты — одна из наших лучших сотрудников, отличный человек. И это правда, Кэти. Ты не должна чувствовать себя одинокой. У тебя есть друзья, и, если я могу чем-нибудь помочь тебе — если любой из нас может помочь, — только скажи, и мы придём на помощь. Ты — член нашей семьи. Ты чувствуешь себя, наверно, оскорблённой, обиженной и очень смущаешься. Но это глупо, Кэти, очень глупо. Ты ведь понимаешь, что это глупо, правда? — Катц увидел, что на прелестные голубые глаза навернулись слезы, и в это мгновение
— Я не верю этому, Берни. Не верю.
— Пошли, поговорим у меня в кабинете. Там нам никто не помешает. Да и еда сегодня дерьмовая. — Катц вывел её из столовой. Он был уверен, что никто не заметил случившегося. Через две минуты они вошли в его кабинет. Берии убрал кипу историй болезни с кресла и усадил её.
— Последнее время он ведёт себя просто странно.
— Скажи, ты действительно веришь, что Джек тебе изменяет? — Прошло полминуты. Катц видел, как она подняла и затем опустила взгляд, её глаза остановились, глядя в пол. Кэти смирилась с действительностью.
— Это возможно. Да.
Вот мерзавец! — подумал Катц.
— Ты говорила с ним об этом? — Голос Катца звучал тихо и спокойно, но не равнодушно. Сейчас она нуждалась в помощи, а друзья, чтобы приносить пользу, должны разделить боль.
Отрицательное движение головы.
— Нет, я не знаю как.
— Ты понимаешь, что это необходимо?
— Да. — Согласие прозвучало как вздох.
— Это будет непросто. Запомни, — произнёс Катц с ноткой надежды в голосе, — все может оказаться недоразумением. Какой-то безумной ошибкой. — Впрочем, сам Катц не верил этому.
Кэти подняла голову. По её щекам текли слезы.
— Берни, может быть, это моя вина?
— Нет! — Катц с трудом удержался, чтобы не закричать. — Кэти, если в нашей больнице есть человек лучше тебя, то мне он, черт побери, не попадался! С тобой все в порядке! Ты меня слышишь! О чём бы ни шла речь, ты не виновата!
— Берни, я хочу ещё одного ребёнка, я боюсь потерять Джека…
— Если ты действительно так считаешь, то верни его к себе.
— Но я не могу! Он… — Самообладание полностью покинуло её.
Только сейчас Катц понял, что у ярости не бывает границ. Он не мог направить её куда-то, ему пришлось сдерживать её в себе. Это оказалось нелегко, но Кэти больше всего в мире сейчас был нужен друг.
— Клаггетт, у нас неофициальный откровенный разговор.
Капитан третьего ранга Клаггетт мгновенно насторожился.
— Слушаюсь, коммодор.
— Расскажите мне о капитане первого ранга Риксе.
— Сэр, он мой командир.
— Я знаю, Клаггетт, — ответил Манкузо. — Но я командую соединением. Если возникает проблема с одним из шкиперов, это проблема с одной из моих лодок. Они стоят миллиард долларов каждая, поэтому я должен знать обо всём. Понятно, капитан третьего ранга?
— Так точно, сэр.
— Говорите. Это — приказ.
Клаггетт
— Сэр, ему нельзя доверить отвести в сортир трехлетнего ребёнка. С личным составом он обращается, как с роботами. Чрезвычайно требователен, но не хвалит никого, даже в случае образцового выполнения задания. Меня учили по-другому. Он отказывается прислушиваться к советам — к моим или кого другого, будь то офицер, старшина или матрос. Согласен, он командир. Он распоряжается на лодке, но ведь умный шкипер слушает, что ему говорят.
— Отсюда и столько рапортов с просьбой о переводе?
— Да, сэр. Старшина торпедного отсека не выдержал постоянных нападок — думаю, командир был не прав. Мичман Гетти — инициативный специалист. Содержал оружие в порядке, его подчинённые были отлично подготовлены, но капитану первого ранга Риксу не понравилось, как мичман добивался этого, и он начал преследовать Гетти. Я посоветовал командиру не делать этого, но капитан первого ранга поступил по-своему. Тогда Гетти обратился с рапортом о переводе, командир был рад избавиться от него и с рапортом согласился.
— Вы можете на него положиться? — спросил Манкузо.
— В техническом отношении он превосходный офицер. Великолепный инженер. Но о том, как следует обходиться с людьми, не имеет ни малейшего представления и слабо разбирается в тактических вопросах.
— Он заверил меня, что намерен доказать обратное. Сможет?
— Сэр, вы требуете от меня слишком многого. Я не знаю, имею ли право ответить на этот вопрос.
Манкузо понимал, что Клаггетт прав, но продолжал настаивать.
— Послушайте, Клаггетт, вы прошли тестирование на командование подводной лодкой. Привыкайте к трудным решениям.
— Сможет ли он добиться этого? Да, сэр. У нас хорошая лодка и отличная команда. То, чего не сумеет он, сделаем за него мы.
Коммодор кивнул и сделал паузу.
— Если у вас возникнут трудности с очередной характеристикой со стороны командира, сообщите мне. Полагаю, вы для него слишком хороший помощник, капитан третьего ранга.
— Сэр, он вообще-то неплохой человек. Мне говорили, что он хороший отец и тому подобное. У него редкостная жена. Дело всего лишь в том, что он не научился обращаться с подчинёнными и никто не позаботился о том, чтобы помочь ему. Несмотря на всё это, он — способный офицер. Стоит ему стать чуть-чуть человечнее, и он может далеко пойти.
— Вы удовлетворены оперативным заданием?
— Если нам удастся напасть на след русской подлодки класса «Акула», то нужно сесть ей на хвост — на безопасном расстоянии, и все такое. Да, конечно. Понимаете, коммодор, наша подлодка такая тихая, что нет никаких оснований для беспокойства. Меня удивило, что Вашингтон дал добро на такую операцию, но это всего лишь отголоски бюрократической структуры. Короче говоря, управлять такой лодкой сумеет кто угодно. Хорошо, может быть, капитан первого ранга Рикс не является идеальным командиром, но, если на нашей лодке ничего не сломается, с заданием справится даже ребёнок.