Все темные создания
Шрифт:
Прошло немало времени с тоста королевы, когда прибытие опоздавшего капитана привлекает всеобщее внимание.
Его зовут Кириан. Он тоже был украденным ребёнком; тем, кто доставлял много проблем. Вокруг него всегда крутились слухи, политические интриги и заговоры, которые привели к большему количеству смертей, чем хотелось бы монархам. Мы изучали его как часть политической структуры двора и армии, но он не был важен, так как принадлежал к периферийному кругу отношений Лиры:
«Капитан армии. Они едва обменялись парой любезных фраз на военных
Кириан приближается с уверенной походкой, с широкими шагами, которые быстро преодолевают расстояние до монархов. Он также носит капитанский кожаный наряд и имеет слишком длинные для укладки назад чёрные волосы, но слишком короткие, чтобы завязать их кожаной лентой, как у его товарищей.
Он кланяется, когда оказывается перед ними.
— Ваши Величества, — приветствует он. — Должен извиниться за своё опоздание; надеюсь, я не оскорбил вас.
— Глупости, — отвечает король Аарон. — Садитесь, ешьте и наслаждайтесь. Все вы это заслужили.
Кириан выпрямляется и собирается повернуться, когда ледяной голос королевы прерывает его:
— Мне бы хотелось узнать, капитан, что задержало вас; что заставило вас опоздать. Мы не хотели бы, чтобы вы чувствовали себя обязанным одарить нас своим присутствием, если вас звало что-то более срочное в другом месте.
Кириан улыбается лукавой улыбкой.
Капитан известен не только трагедиями и интригами своей семейной истории, но и своим разгульным образом жизни: он стал причиной скандала в нескольких дворянских семьях и свёл с ума несколько дам и даже одного кавалера, которые так и не получили ответной взаимности; по крайней мере, дольше тех недель, когда он оставался на одном месте.
Говорят, что однажды он опоздал на войну из-за ночного приключения. Он не явился вовремя на сражение, которое сам должен был возглавить, но это не имело последствий, так как результат был безупречным.
— Нисколько, — отвечает он решительно. — Боюсь, это целиком моя вина. Прошу прощения за свою непунктуальность.
Ещё одна улыбка и лёгкий, услужливый поклон, пока королева продолжает хмуриться, а король улыбается успокаивающе.
— Мы рады знать, что ничего серьёзного, — заключает он, махнув рукой, чтобы снять напряжение. — Пожалуйста, развлекайтесь.
Кириан кивает и грациозно уходит. Королева продолжает смотреть ему вслед, потому что, несмотря на извинения, она всё ещё не знает, где был капитан, который, вероятно, безрассудно с кем-то праздновал победу.
Пока он уходит, я замечаю, как он слегка поворачивает голову и, кажется, смотрит на меня мгновение, всего одно, прежде чем сесть вдалеке от монархов и меня. Он действительно красив. Портреты, которые нам показывали, не передавали всей его привлекательности, а ведь это были хорошие портреты: чётко очерченная челюсть, выдающиеся скулы и глаза, холодные как лёд северного волка.
Некоторые из кандидаток на роль Лиры украли его портреты; и вовсе
Вечер продолжается, и я остаюсь до тех пор, пока не уйдёт королева. Король, всегда готовый почтить подданных своим присутствием, остаётся гораздо дольше; возможно, до самого конца в Зале Солнца. У него тоже есть определённая репутация, возможно, поэтому он проявляет симпатию к капитану Кириану.
Возвращаясь в свои покои, я отказываюсь от сопровождения охраны, но не могу попросить тех, кто охраняет мою дверь, уйти этой ночью.
Когда я прихожу, Дана уже здесь, но я отправляю её отдыхать и раздеваюсь сама.
Я разуваюсь в прихожей и подхожу к открытым окнам, чтобы позволить зимнему холоду освежить меня и освободить от духоты Зала Луны, которая до сих пор липнет к моей коже.
Закрываю глаза и на мгновение наслаждаюсь тишиной, пока не слышу что-то.
Медленно поворачиваюсь, напряжённая, и убеждаюсь, что входная дверь всё ещё закрыта, так же как и двери в ванную и кабинет. Вероятно, это был сквозняк. Тем не менее, я отхожу от окна и направляюсь в спальню, потому что иногда инстинкт важнее разума.
Дана не оставила включённым ни одного светильника, кроме свечи, горящей в прихожей, и я едва вижу, делая два шага внутрь. Я иду к канделябру, стоящему на тумбочке, когда внезапно ощущаю руку, обхватывающую мою талию, и другую, закрывающую рот.
Грубый голос щекочет ухо:
— Ш-ш-ш… не кричи. Не шуми.
Моментально. Часть меня, не подчиняющаяся никакому протоколу, никакой выученной роли, реагирует. Я освобождаюсь ударом в живот, но не позволяю ему отойти. Я делаю захват, и когда уверена, что сейчас всё изменится, мой нападавший останавливает меня. Он пресекает захват грубой силой и успевает поднять руку, чтобы остановить резкий удар в челюсть; один из тех ударов, которые Лира отрабатывает ежедневно. Пока я могу, я должна придерживаться её боевых навыков.
Я издаю стон разочарования, но не кричу; конечно, нет. Я не собираюсь никого в дворце оповещать, пока не узнаю, кто это, почему он хочет напасть на меня, и выясню, стоит ли делать эту информацию общественным достоянием или нет.
Я не останавливаюсь. Следующий удар, следующее движение, и он блокирует их все. Один за другим он отражает их, и я понимаю, что должна перестать играть по правилам Лиры.
Я ощущаю его как плотину, готовую прорваться.
Он способен защищаться до тех пор, пока я не перестану сдерживаться, и вдруг что-то высвобождается.
Следующий удар достигает цели, потому что он не ожидал его. Я бью его правым кулаком в скулу, и удивление даёт мне драгоценный момент, чтобы понять, кто это.
Вспышка освещает лицо Кириана.
Это капитан с дальнего севера, тот, кого преследуют трагедии, а теперь ещё и излишества и разрыв с реальностью. Он прижимает руку к скуле, потрясённый и… заинтригованный?
Пока я снова бросаюсь на него, чтобы вывести его из строя как можно скорее, я пытаюсь вспомнить нужную мне информацию.