Все вечеринки завтрашнего дня
Шрифт:
Он засунул «Жаже Лекультр» обратно в карман и встал с табурета. С отсутствующим видом уставился на стеклянную горку; на полке на уровне глаз, как на выставке, — военные «Нарядные Игрушки» и «Десантник», «рэндалл» 15-й модели — короткий и широкий тесак с зазубренным лезвием и черной рукояткой «микарта». С «Нарядными Игрушками» успели наиграться; тусклый серый металл виднелся сквозь облезлую зеленую краску. «Рэндалл» был прямо с конвейера, даже не заточен, лезвие из нержавеющей стали словно только что от шлифовального ремня. Фонтейну было любопытно: сколько их — ни разу не использованных в бою? Будучи тотемными объектами, они теряли значительную часть комиссионной
Он запер дверь, повесил табличку «ЗАКРЫТО» и вернулся в заднюю комнату. Мальчик сидел в той же позе, в какой он его оставил, лицо скрыто массивным старым шлемом, подключенным к открытому ноутбуку на коленях.
— Эй, привет, — сказал Фонтейн, — как рыбалка? Клюнуло что-нибудь, на что стоит поставить, как думаешь?
Мальчик по-прежнему монотонно кликал одну и ту же клавишу на ноутбуке, шлем слегка колыхался в такт.
— Эй, — сказал Фонтейн, — так ты получишь сетевой ожог.
Он сел на корточки рядом с мальчиком, морщась от боли в коленях. Разок постучал по серому куполу шлема, потом аккуратно стянул его. Глаза мальчика недовольно сверкнули, взгляд устремлен на свет миниатюрных видеоэкранов. Рука его кликнула ноутбук еще несколько раз, после чего замерла.
— Давай посмотрим, что ты там наловил, — сказал Фонтейн, забрав у него ноутбук. Пробежался по клавишам: любопытно было посмотреть, где мальчик мог вставить закладки.
Он ожидал, что это будут веб-страницы аукционов, лоты и описание выставленных часов, но вместо них обнаружил пронумерованные списки изделий, которые были набраны архаичным шрифтом пишущих машинок.
Он изучил один список, потом другой. Почувствовал холод в затылке и на секунду решил, что парадная дверь открыта, но потом вспомнил, что сам ее запер.
— Черт, — сказал Фонтейн, выводя на экран все больше и больше списков, — черт побери, как ты сумел их достать?
Это были банковские счета, конфиденциальные расписки, перечни содержимого депозитных сейфов, стоящих в старых, из кирпича и цемента построенных банках, которые, очевидно, еще имелись в штатах Среднего Запада. Каждый список содержал по меньшей мере одни часы — весьма вероятно, часть чьего-то наследства, и, весьма вероятно, забытую часть.
«Ролекс Эксплорер» в Канзас-Сити. Какая-то разновидность золотого «Патека» в одном из маленьких городков Канзаса.
Он перевел взгляд с экрана на мальчика, четко осознавая, что стал свидетелем криминальной акции.
— Как ты попал в эти файлы? — спросил он. — Это же частная информация! Это невозможно. Это действительно невозможно! Как ты это сделал?
В ответ — только пустота в карих глазах, неподвижно уставленных на него, бесконечная или же совсем лишенная глубины — он не смог бы сказать.
31
ВИД С ЛИФТА, ЕДУЩЕГО В АД
Ему снится огромный лифт, плывущий вниз, пол как в бальной зале старинного лайнера. Стены частично открыты, и он вдруг видит ее, стоящую у перил рядом с вычурным чугунным столбиком-подпоркой, который украшают херувимы и виноградные гроздья, покрытые толстым слоем черной эмали, блестящей, словно пролитые чернила.
Щемящее очертание ее профиля он видит на фоне огромного мрачного пространства, пейзаж островов, темные воды океана, которые их омывают, огни грандиозных безымянных городов кажутся с этой высоты маленькими светлячками.
Лифт, этот бальный зал с сонмом вальсирующих призраков, сейчас невидимых, но ощущаемых как неизбежный гештальт [23] , кажется, едет вниз сквозь дни его жизни, в таинственном течении истории, которая приводит его в эту ночь.
Если это действительно ночь.
Он чувствует прикосновение к ребрам простой рукояти клинка сквозь накрахмаленную вечернюю рубашку.
Рукояти оружия, изготовленного искусным мастером; простые, именно простейшие формы дают руке пользователя величайший диапазон возможностей.
23
Gestalt — образ (нем.)
То, что устроено слишком изощренно, чересчур сложно, предвосхищает результат действий; предвосхищение результата гарантирует если не поражение, то отсутствие грации.
Так вот, она поворачивается к нему, и в это мгновение становится всем и чем-то намного большим, ибо в тот же миг он понимает, что это сон: и эта огромная клетка, которая едет вниз, и она, что навсегда потеряна. Он открывает глаза и видит ничем не примечательный потолок спальни на Русском Холме.
Он лежит вытянувшись поверх солдатского одеяла из серой овечьей шерсти в своей серой фланелевой рубашке с запонками из платины, черных штанах, черных шерстяных носках. Руки сложены на груди, будто средневековый горельеф — рыцарь на крышке собственного саркофага, — а телефон все звонит.
Он прикасается к одной из запонок, чтобы ответить.
— Еще не слишком поздно, я надеюсь, — говорит голос.
— Поздно для чего? — спрашивает он, не шевелясь.
— Мне необходимо вступить с вами в контакт.
— Все еще необходимо?
— Теперь особенно.
— Почему, интересно?
— Времени в обрез.
— Времени? — и перед ним снова пейзаж, виденный из огромной клетки, едущей вниз.
— Разве вы не чувствуете? Ведь ваша любимая поговорка «нужно быть в нужном месте в нужное время». Вы с вашим «ожиданием развития событий» — неужто этого не чувствуете?
— Я не работаю на достижение результата.
— Работаете, — говорит голос, — в конце концов, вы несколько раз достигали нужных мне результатов. Вы сами и есть результат.
— Нет, — говорит человек, — я просто знаю место, где я должен быть.
— В ваших устах это звучит так просто. Жаль, что это не так просто для меня.
— Возможно, — говорит человек, — вы наркоман и пристрастились к сложности.
— В буквальном смысле, — говорит голос. Человек представляет несколько квадратных дюймов электросхем на спутнике, через которые голос доходит до него. Это самая крохотная и самая дорогая собственность. — В наши дни все завязано на сложности.