Все ведьмы – рыжие
Шрифт:
Дверь за моей спиной дернули повторно! Князь мгновенно оценил обстановку, бросил на меня очень благожелательный взгляд и стремительно указал на дверь входа прислуги. Я метнулась туда, Стужев за мной, после чего дверь была закрыта, и мы бросились бежать. Шагов через двадцать позади раздался грохот, а потом весь дворец сотряс рык:
– Грашшар!
Стужев вырвался вперед, ухватил меня за руку, и мы помчались раза в три быстрее.
Задыхаясь, я все же спросила:
– Чего он орал?
– Стража, – перевел Князь, сбегая по ступеням на немыслимой скорости.
Внизу я споткнулась, он удержал, и мы побежали
Однако бежать не перестали. Князь несся еще минут пятнадцать, и лишь после меня, у которой от тряски уже болел живот, поставили на ноги и вскинули руку. Я проследила за ладонью Стужева и увидела, как на нее струйкой спускается тонкий зеленоватый дымок. Дымок обвил руку, спустился ниже и вскоре спиралью обвил нас, дышащих с трудом, а я так еще и постанывала. В следующее мгновение нас вдруг потянуло вверх…
Быстрее, быстрее, еще быстрее, так что ветер свистел в ушах. Я схватилась за Князя, тот крепко обхватил свободной рукой меня, и теперь мы мчались как Супермены, правда, исключительно вверх.
Я продрогла насквозь, просто трясло от холода, а мы все мчались, мчались и мчались. Мои руки ослабели совершенно, и если бы не рука Стужева, сомневаюсь, что получилось бы удержаться. Но он держал крепко и уверенно, а еще казался совершенно спокойным.
А потом полет прекратился. Глаза я закрыла сразу как взлетели – они слезиться начали, и вот сейчас открывать стало страшно.
– Стоять можешь? – прозвучало сверху, и на мою спину легла вторая князевская ладонь.
– Не знаю. – Зубы стучали, ответила я с трудом.
– Ох, Ильева, – прошипел Стужев, подхватывая на руки.
Замерзла я жутко. Меня просто трясло, и было такое ощущение, что из меня самой холод выходит.
Приоткрыв глаза, увидела, как меня пронесли через полдома, потом внесли в спальню, положили на кровать, и Князь тут же укрыл одеялом. Сам, раздеваясь на ходу, ушел в помещение за стеклянной раздвижной дверью, вскоре оттуда послышался шум воды, а полуголый ворюга артефактов вернулся ко мне.
– Дрожишь? – насмешливо поинтересовался он, подойдя. – Раздевайся, Маргош.
– Чтттттто? – Такое ощущение, что мне только холоднее становится.
– Раздевайся, – с самой похабной ухмылочкой повторил Стужев, – у нас с тобой будет интим… в джакузи.
Вошел Генри. Один взгляд Князя, и Генри тут же вышел. Остались я и парень без тормозов.
– Ссслушшай, Стттттужев… – начала я.
– Ладно, раздену сам, – весело отозвался Князь, медленно склоняясь над замотанной в одеяло мною.
Я заорала, попыталась вырваться… Меня перехватили и начали разматывать. В процессе были предприняты следующие действия – пятка в живот, локоть туда же, классика в виде пощечины и истерика на тему: «Сволочь, только посмей!» Сволочь, сопровождая все гомерическим хохотом, лишила меня одеяла, шедевра компании «хендмейд энд клей продакшн», кроссовок, носков, шорт, майки и даже бюстгальтера, после чего совершенно невредимый после моих попыток к сопротивлению перекинул через плечо и уволок в ванную. Орущая и визжащая я была бережно помещена в теплую воду с пышной пенной шапкой. И орать перестала.
– Маргош, ты нечто, – посмеиваясь, произнес Князь, нагнулся, чмокнул в кончик носа, развернулся и вышел.
Я осталась сидеть в пене и вытирать слезы, которые таки были.
– Гад! – заорала ему вслед.
– Мне вернуться? – послышалось насмешливое из спальни.
– Нет! – поспешно ответила я.
Стужев издевательски расхохотался – это мелочи, главное, что не вернулся.
Согрелась я почти сразу. Вода была теплой, пузырьки, поднимающиеся со дна, – приятными, струи воды – массирующими кожу, от чего все тело охватывала расслабленность. Откинувшись на спинку, осмотрела ванную. Красиво – белые стены, расписанные под японский стиль веточками сакуры, большое зеркало во всю стену напротив меня, меня же и отражало, и 3D-пол, изображающий пруд с кувшинками столь достоверно, что казалось, встанешь на него, и тут же нога провалится под воду и ощутит гладкие камешки, устилающие дно.
Осторожный стук в двери и следом:
– Леди Маргарита, я могу войти?
В зеркале отчетливо было видно, что у меня в поле зрения оставались только плечи, все остальное пена скрывала, и потому я устало сказала:
– Входите, Генри.
Скелет величественно вступил на территорию ванной, держа в костлявых пальцах поднос с бокалом глинтвейна. Сквозь граненое стекло были видны кусочки яблока, апельсиновой цедры, залитые темно-красным вином, а в воздухе тут же принялся витать запах корицы.
– Вам нужно согреться, – сказал Генри, располагая бокал на обнаружившейся в джакузи подставке.
– Спасибо, правда, я уже и так согрелась.
– Несколько глотков совсем не помешают, – заверил череп, и сквозь глазницы я отчетливо увидела проходящий при движении челюсти свет.
Бедный, бедный Йорик.
– Не буду мешать. – Генри чуть склонил голову и покинул меня, унося поднос.
Кто бы знал вчера, чем закончится день сегодня! Да и чем начнется. Взяв бокал обеими руками, я отсалютовала собственному отражению и выпила половину с ходу. Вино было чуть горячеватым, я обычно чай такой температуры люблю, но как оказалось, глинтвейн товарищ скелет готовил вкусненький. Еще пару глотков сделала по инерции, потом выловила зубами кусочек яблока… В итоге допила все, закусила еще одним яблочным кубиком и, вернув бокал на подставку, откинулась на спинку. Мне было тепло, а теперь еще и хорошо, и вообще чувство расслабленности охватило. И отступил ужас от пережитого, и тревога, и стало так замечательно, легко и потрясающе… А еще пузырьки эти…
И, закрыв глаза, я просто расслабилась.
– Маргош, – голос Стужева, казалось, донесся откуда-то издалека, – спать в ванне опасно, существует возможность утопления.
– Мм… угу, – невразумительно ответила я.
– Маргарита-а-а… – протянули совсем рядом, но мне было все равно.
И как-то не было сил возразить против широкой ладони скользнувшей по плечу, руке… мягко перебазировавшейся на грудь, после чего принявшейся последнюю поглаживать!
– Стужев, ты охренел?! – Я распахнула глаза.