Все вернется
Шрифт:
Рядом с ней на ящике сидел Вася, в синей фуфайке и зеленых военных шароварах, служивших какому-нибудь офицеру, должно быть, еще в годы войны. На голову он водрузил шапку-ушанку, которая смотрелась очень оригинально рядом с соломенной шляпой Люси. Один рукав у Васи был пустым. Создавалось такое впечатление, что он без одной руки. Но это был оптический обман. Руку Вася из рукава вынул и спрятал под фуфайкой. На его груди висела табличка: «Инволит», что означало, очевидно, что ее хозяин был инвалидом.
Они пели. Жалостливо.
– И-извела-а меня-а-а кручина, па-адколодная-а-а змея-а…
Вася изображал на лице такую тоску, что многие прохожие, не удержавшись, бросали в коробку из-под обуви, стоявшую у его ног, монеты, а кое-кто и десятирублевые бумажки.
– Да-агора-ай, гори, моя лучи-ина…
Да, зрелище было просто душераздирающее! Я постояла некоторое время в отдалении, посмотрела на «сладкую парочку», вытягивающую свои рулады, и, наконец, подошла.
– Браво, браво! На «бис» что поем?
– А что закажете, то и поем, — нашлась Люся, — у нас репертуар большой!
– Я вижу, — кивнула я на деньги.
– Вы по делу али исполнение наше желаете послушать? — Вася сощурил один глаз.
– По делу. Есть возможность неплохо заработать.
– Дак мы — завсегда! А что делать-то?
– Украсть кое-что…
– Дак ведь мы, это… не воруем… — неуверенно сказала Люся и вопросительно посмотрела на Васю.
– Не воруем! — подтвердил он.
– А за деньги? — пробовала я искусить моих друзей.
– И за деньги не воруем. В тюрьме сидеть неохота. Там кормят плохо.
– Ну да, на вашей-то свалке — такие деликатесы! И, главное, ассортимент большой! — поддакнула я ему.
– А чего надо-то? Ты конкретно скажи, а то все у тебя загадки, загадки…
– А конкретно — отойдем в сторонку, поговорим…
– Здесь у нас место хлебное, займут! — Вася с сомнением посмотрел вокруг.
– Я вам такое хлебное место покажу, что вы еще и на хороший кусок масла заработаете!
Бомжи отправились со мной за ближайший гараж. Здесь Вася всунул руку в рукав, поправил свою ушанку и преданно уставился на меня. Люся достала из кармана губную помаду и треснувшее зеркальце и принялась наводить марафет.
– В общем, ребята, если дело, которое я хочу провернуть, выгорит, вам обоим светит по штуке.
– На рыло то есть? — уточнила Люся, убирая в карман косметику.
– Да. Но предупреждаю: придется поработать извилинами, проявить, так сказать, инициативу.
– Прошу поточнее! — Вася выступил вперед.
– У одной семейной пары необходимо забрать ребенка. Грудного. Предупреждаю: ребенок не их, они его украли. Так что дело благородное — возвращаем дитя матери!
– Где они ребеночка оставляют? — уточнила Люся.
– В том-то и дело, что нигде. Он всегда с ними. Сейчас они живут в гостинице.
– Какой?
– «Москва».
Бомжи
– Там все серьезно. Туда не подступиться! На сто шагов нас не подпустят, — заключил Вася.
– Не подпустят, — подтвердила Люся.
– Без вас знаю!
– Ищи другой способ, — посоветовал Вася.
– Что ж, ребята, похоже, в этот раз вы мне не помощники.
Бомжи вздохнули для приличия и пошли на свое нагретое хлебное местечко.
Я подошла к своей машине, уже и села в нее, как вдруг Люся подлетела ко мне и тихо сказала, озираясь по сторонам:
– Ты это, вот чего… Сейчас за городом табор стоит, возле Хмелевки. Только вчера пришли. У них там родственники. Так что они там пока погостят.
– И что? — не поняла я. — Зачем мне цыгане?
– А кто лучше их всегда воровать умел? Хоть лошадей, хоть детей…
– Цыгане, говоришь?.. Табор… Песни, пляски, гадание… Люся! Тебе я все-таки штуку дам! За идею.
Я захлопнула дверцу машины и поехала в Хмелевку.
– Не подскажете, где тут у вас старший?
Цыганка стояла, уперев руки в бока, и смотрела на меня вызывающе:
– Зачем он тебе, красавица?
– Дело у меня к нему.
– А ты кто? Ты, часом, не из милиции будешь?
– По мне что, не видно? А еще говорят, цыгане все про всех знают, по лицам читать умеют!
– Что?! Ну-ка, дай мне руку!
Я протянула руку цыганке. Она взяла мою ладонь и внимательно всмотрелась в нее. Потом подняла на меня свои черные глаза:
– Да ты кого украсть-то хочешь? Ты же… тут вот ребенок рядом с тобой… Ты ребенка, что ли, украсть хочешь? Или уже выкрала?
– Теперь убедилась, что я не из милиции? Отведи меня к вашему старшему. Я вам хочу дать подзаработать. Всем!
Через несколько минут я сидела в добротном кирпичном доме. Тут жила цыганская семья. Все здесь было как-то необычно: пестрые занавески, очень яркое покрывало на кровати. Даже картины на стенах висели, только какие-то безвкусные, нелепые — кич, одним словом. Ко мне вышел бородатый человек, жгучий брюнет. На нем были красная широкая рубаха и черный жилет.
– Это ты меня спрашивала? Зачем я тебе? — спросил он недовольно.
Мне стало не по себе. В самом деле, зачем я сюда притащилась? Чего можно ожидать от этих дикарей? Мне стоило большого труда взять себя в руки и заговорить с ним…
По дороге в город я все прокручивала в голове тот сценарий, по которому должен был пройти мой спектакль. Кажется, все продумано, все учтено. Оставалось неясным только одно: что заставит родителей ребенка остановиться посреди дороги? Если я или кто-то другой начнем «голосовать», вряд ли это поможет. Думаю, они просто проскочат мимо. Зачем им тормозить в чужом городе, вернее, даже за городом? Тогда что же может их остановить?