Все явное становиться тайным
Шрифт:
— Ты за куртками пришла или как?
Ямаха спохватилась и кинулась к ближайшему прилавку, от которого исходил мощный запах плохо выделанной овчины и тяжелой крашеной кожи. Продавец тут же засуетился вокруг нее и стал указывать палкой, которой он доставал с верхних ярусов свой товар, наиболее модные, по его мнению, модели.
Ямахе, конечно, не хотелось выслушивать всю ту рекламную ахинею, которую он нес, а тем более что-то мерить. Она по опыту знала, что стоит этим субъектам в тебя вцепиться, как оторвать потом их от себя будет чрезвычайно сложно.
Однако сейчас Ямаха была не на прогулке,
Ямаха повертелась у зеркала в примерочной и сказала продавцу, что ей ничего не подходит. Естественно, вслед за ней понеслась тирада о том, что ходят тут всякие, только вещи вытирают. Но Ямаха решила плюнуть на эти высказывания с высокой колокольни и обратилась к соседнему продавцу, который, будто не слыша стенаний своего коллеги, тут же стал обхаживать Ямаху теми же самыми приемами.
Потоптавшись на оптухе два часа, я почувствовала, что это занятие мне ужасно надоело. Обойдя почти весь рынок, я в который раз поняла, что, несмотря на огромное количество развешанного и разложенного здесь товара, ассортимент на самом деле очень невелик. Одни и те же куртки, одни и те же сапоги, одни и те же туфли в разных вариантах и модификациях преследовали покупателя во всех уголках.
Несколько раз Ямаха умоляюще поглядывала в мою сторону, но я лишь делала страшные глаза, требуя, чтобы она от меня отвернулась и не провалила операцию.
Наконец на очередной немой призыв идти домой я согласно кивнула. Мы, продираясь через толпу, стали выбираться с рынка и через десять минут уже шли по пустынной узкой улочке.
— Давай срежем, — предложила Ямаха, кивнув в ту сторону, где до дома можно было добраться наиболее коротким путем.
Честно говоря, мы не любили ходить через это место — уж больно оно было мрачное. Вначале нужно было пересечь железнодорожную ветку, а потом двигаться по узкому — в два шага — проходу, который обрамлял железобетонные заборы, увитые колючей проволокой. С левой стороны забор принадлежал мясокомбинату, а с правой — пивзаводу.
Проход этот, длиной метров в триста, ужасно напоминал тюрьму общего содержания и, конечно, настроения тем, кто решал сократить через него путь, не прибавлял. Но уж больно надоела нам экскурсия по оптухе, и мы торопились домой, чтобы выпить горячего чая и обменяться впечатлениями.
Мы на цыпочках перебрались через грязь, перепрыгнули с рельса на рельс, а оттуда — на усеянную трещинами асфальтовую дорожку.
Если бы мы не принялись так увлеченно болтать, то, возможно, услыхали бы позади себя подозрительно клацающие звуки. Но, поскольку разговор зашел о вечно женских рюшечках и фестончиках, мы потеряли бдительность и тут же были наказаны.
Неизвестный роллер в натянутой на лицо черной шерстяной шапочке с прорезями для глаз мгновенно догнал нас, отработанным движением толкнул Ямаху влево, а ее сумочку рванул направо. Ямаха только успела вскрикнуть и уцепилась за меня. Если бы она этого не сделала, возможно, я успела бы дотянуться до роллера и схватить его за одежду. Но драгоценные секунды были потеряны,
Он очень быстро преодолел оставшиеся метров сто — сто пятьдесят коридора до выезда на улицу, повернул налево, и когда я добежала до этого места, вора уже и след простыл. Вскоре меня нагнала запыхавшаяся Ямаха. Глаза ее сияли от возбуждения:
— Сработало! Сработало!
— Ты чего радуешься? — повернулась я к ней. — Сумку-то у тебя украли.
— О, черт! — схватилась за голову Ямаха. — Там же учебники и дневник этот проклятый и еще… еще часы.
— Какие часы? — не поняла я.
— Наручные. Я специально их сняла и в сумку положила, чтоб с руки не сняли, ну в толпе-то.
— Н-да, еще и часы, — хмыкнула я. — И опять от этого роллера никаких следов. Как ты думаешь, это был тот же самый?
— Да похож, — неопределенно сказала Ямаха. — Разве тут определишь, со спины-то? Если б это Сталлоне был или Ван Дамм, я, может, узнала. А так… Что я тут, всех ребят в округе знаю, что ли?
— Ладно, не переживай, — успокоила ее я. — По крайней мере теперь мы можем сузить поле поисков. Давай двинем домой и постараемся вспомнить — кому ты сегодня рассказывала о том, что пойдешь на оптовый рынок.
Глава X
ИРКА
Пока Ямаха и Янатаха проводили расследование на свой страх и риск, Ирка, конечно же, не могла усидеть без дела. За те несколько дней, когда уехали родители, она заметно осунулась и побледнела, что, впрочем, совсем ее не портило. Ирка принадлежала к тому счастливому типу девчонок, которые, в какую бы сторону ни изменялись, все им было хорошо и к лицу. Девчонки ее типа могут худеть, могут толстеть, а мальчишки по-прежнему будут на них поглядывать исподтишка, а парни повзрослев отвешивать вполне закономерные комплименты. Но Ирке сейчас было не до амурных дел. Она по-прежнему пыталась найти то неизвестных роллеров, то спрятанные десять тысяч долларов.
После первых двух обысков квартиры Ирка вначале предполагала, что у них в доме не осталось больше мест, где можно было бы спрятать деньги. Потом однажды ночью ей привиделось, как отец приклеивает широким скотчем конверт с долларами к внутренней стороне ковра. Она тут же проснулась, вскочила с постели, зажгла свет, заглянула, насколько могла, под ковер, но там ничего не было. Поскольку частично ковер был прижат диваном и креслами, ей пришлось немало повозиться, прежде чем она полностью убедилась, что сон, к сожалению, оказался не вещим.
Уже наутро Ирка прикорнула на диване, и, как только проснулась днем, ее посетила новая идея. Их диван был раскладным. Хотя им редко кто пользовался, внутри него помещалась раскладушка, а там, где уместится раскладушка, уместится и конверт с деньгами.
Ирка начала разбирать диван. Она откинула в стороны подушки, с большим трудом, поскольку с детства не умела разбираться во всяких хитроумных приспособлениях и механизмах, разложила диван и внимательно все осмотрела. Увы, она нашла лишь запрятанных ее младшим братом пластмассовых солдатиков. Когда Ирка увидела этих солдатиков, у нее на душе стало так муторно, что она не выдержала и расплакалась.