Всегда говори «всегда» – 3
Шрифт:
И так это больно и противно – их сохранять… Почему нельзя к нему кинуться и если не обнять, то хотя бы надавать пощечин и высказать все, что наболело?..
Он ушел – на цыпочках, крадучись, как преступник. А она осталась со своим достоинством и мокрой от слез подушкой.
А ближе к обеду ее поджидал еще один неприятный сюрприз.
Леонид Сергеевич вышел из своей комнаты с чемоданом и объявил, что уезжает.
– Как же так? – растерялась Ольга. – Вы же Новый год собирались с нами встретить! Леонид
– Ничего не случилось, – ответил тесть, отчего-то стараясь не смотреть на нее. – То есть… из Новосибирска позвонили, вызвали. Необходимо завтра в институте быть. Заседание кафедры. Только и всего, Оленька, не огорчайся.
Врать Леонид Сергеевич не умел. Ольга видела – что-то он недоговаривает, что-то скрывает. И от этого снова захотелось заплакать, закричать и высказать все, что наболело.
И опять гордость не позволила этого сделать. Под ключ все эмоции, даже в кругу близких людей, иначе – наболтаешь лишнего, натворишь глупостей, разрушишь что-нибудь тонкое, а потом… Перестанешь быть женщиной, которой захочется дарить голубые бриллианты.
– Но вы ведь даже с Сережей не простились. – Ольга через силу улыбнулась, взяв тестя под руку. – Может, все-таки подождете до вечера, пока он с работы вернется… Леонид Сергеевич, ну, не уезжайте! – все-таки, не удержавшись, взмолилась она и едва не заплакала.
– Простился я с ним, – тяжело вздохнул тесть. – Вчера вечером как раз и простился. Опять ты меня по отчеству, Оленька, мы же договаривались. Эх, ты! – Он похлопал ее по плечу, пошел к двери – непривычно ссутулившись, опустив голову, но остановился вдруг, обернулся. Кажется, у него в глазах заблестели слезы. А может, так падал свет.
– Ну, давай, Оленька, давай я тебя поцелую!
Они расцеловались – тепло, в обе щеки, как родные, близкие люди. Какая тут к черту гордость… Ольга обняла его и прошептала, не скрывая слез:
– До свидания, папа. Я теперь… всегда все по вашему рецепту варить буду. Со специями и травками.
– Вот! Умница!
Он быстро вышел и направился к поджидавшему у дома такси.
Ольга побрела в детскую.
Там няня одевала на прогулку Петьку. Машка, Мишка и Костик носились по комнате, швыряя друг в друга свитера и носки.
– Если через пять минут не оденетесь, я вместо прогулки за уроки вас засажу, – сурово сообщила Анна Алексеевна детям.
– И я засажу, – величественно повторил Петька, сам натягивая носки.
Дети мигом угомонились, быстро разобрались, где чьи вещички, и по-солдатски быстро начали одеваться.
– Вы и с Петькой возитесь, Анна Алексеевна, и со старшими. Спасибо вам большое, – расчувствовалась Ольга.
– Из спасибо шубу не сошьешь, – неприветливо буркнула няня. – Я уж и сама собиралась вам напомнить, что к одному ребенку в няньки нанималась.
– Извините, я должна была об этом
– Сочтемся. – Няня взяла на руки Петьку и направилась к двери с видом королевы. Остальные дети, как свита, потянулись за ней. – В следующем месяце будете расплачиваться, тогда и сочтемся.
– Пока, мам! – помахала Ольге Маша.
– Мам, ты только няню нам не меняй, – шепнул на прощание Мишка. – Она клевая!
– А ну не болтать! – прикрикнула «клевая» няня. – Михаил, санки бери! А Костик – коньки!
– Урра! – хором завопили мальчишки, кубарем скатываясь с лестницы.
Ольга осталась в детской, вдруг очень остро почувствовав одиночество.
У Сергея – работа и… еще что-то, у Леонида Сергеевича – студенты и лекции, детям хорошо с няней, а она…
Нужно сварить кофе и подумать, как жить дальше.
Что-нибудь хорошее и веселое придумать.
Пока кофе варился, Ольга позвонила мужу.
– Сереж, я выхожу на работу. После праздников. А еще я хочу Новый год встретить на крыше. Представляешь, небо, снег, елка, накрытый стол и мы с детьми… Как думаешь, можно это устроить?
– Оль, извини, я не могу сейчас говорить. Я на объекте, за городом, – глухо ответил Сергей.
Ольга представила его – в каске, ползающего по верхотуре лесов, – и нажала отбой. На объекте так на объекте.
Все равно она завтра же поговорит с Грозовским насчет работы, а Новый год встретит с детьми на крыше.
Надежда покупала в магазине подарки, когда сквозь витрину увидела притормозившую напротив в потоке машину Сергея.
Она уже расплатилась, поэтому, подхватив пакеты с коробками, вышла на улицу и помахала Барышеву рукой. Он сосредоточенно смотрел перед собой и ее не заметил. Пробка тронулась, и машина Сергея тоже.
– Сергей! – закричала зачем-то Надя, стараясь привлечь его внимание. Просто не привыкла, чтобы ее усилия не увенчивались успехом. Но Барышев проехал мимо с каменным лицом.
– Ну, ничегошеньки они не видят, кроме своей работы! – всплеснула руками Надежда, имея в виду и собственного Димку. Тоже вот так бы мимо проехал, если б она рядом кричала и руками размахивала.
Надя села за руль и, напевая, поехала к Ольге. Ничего она так не любила, как предпраздничную суету и вождение машины. Сейчас нагрянет к Ольге, вывалит новогодние подарки и попросит чаю – много-много и обязательно с чем-нибудь вкусненьким, у Ольги всегда домашняя выпечка найдется.
Ольга открыла дверь, зябко кутаясь в длинную шаль. У нее было грустное лицо и покрасневшие глаза. Заболела, наверное, решила Надежда, сгружая пакеты с коробками на пол.