Вселенский неудачник
Шрифт:
Подумав, что перерывание собственных вещей все равно ничего не прояснит, я совершил небольшую экскурсию по своему номеру. Кроме спальни и зала с фонтаном, в которых я уже был, в нем оказалось еще комнат восемь, не считая бильярдной.
Не удержавшись от искушения, я попарился в сауне, поплескался в бассейне, побрился и, обращаясь к своему отражению в огромном зеркале, патетически произнес: «Тит Невезухин! Что же такое могло произойти в эти сорок дней, что ты сделался богат как Крез, полюбил шик, пользуешься успехом у женщин и снимаешь этажи в гостиницах? Скажи на милость, в какую историю ты влип,
Но, разумеется, отражение в зеркале ни о чем не проболталось, и тогда, одетый с иголочки, в новом костюме, обнаруженном в шкафу, я развалился в кресле и безуспешно стал пытаться свести воедино отдельные части головоломки, которыми располагал. Неожиданно на кристаллическом мониторе, установленном над дверью, появилась круглощекая физиономия человека, одетого в гостиничную униформу. В правой руке незнакомца был чемоданчик, а в левой он держал усовершенствованный электронный вантуз.
– Можно? – откашлявшись, спросил он.
– А вы кто?
– Сантехник. В вашем бассейне засор.
Я неохотно открыл дверь и посторонился, пропуская его.
– Валяйте, входите! Неужто вы всерьез собираетесь прочистить бассейн этой штуковиной? – поинтересовался я, кивая на вантуз.
– О нет, что вы! Для бассейнов у нас есть другое приспособление. Сейчас продемонстрирую. – Сантехник прикрыл за собой дверь, с широкой улыбкой сунул руку в чемоданчик и, внезапно выхватив бластер, направил его мне в лицо.
– Думал ускользнуть, сволочь? Мы его по всей планете ищем, а он сидит у себя в номере и в ус не дует! – Лицо незнакомца исказила гримаса ненависти.
– Э-э... позвольте... разве вы не сантехник? – растерянно спросил я, разглядывая смотрящее мне в нос дуло бластера с потускневшими от частого употребления оптическими линзами. Родственники всегда говорили, что я медленно соображаю.
Мужчина усмехнулся краем рта. У него была усмешка садиста, которая очень мне не понравилась.
– Я поджарил сантехника и одолжил у него форму. И тебя поджарю, если будет нужно. А теперь отвечай, куда ты его спрятал?
– Кого? – удивленно спросил я.
– Не прикидывайся ослом! Ты все отлично знаешь! Где он? Где? – крикнул лжесантехник и резко ткнул мне в живот дулом бластера.
От удара у меня потемнело в глазах, и я упал.
Псевдосантехник навис надо мной и, переложив бластер в левую руку, правой достал шприц, наполненный какой-то голубоватой жидкостью.
– Сейчас обо всем расскажешь! – просопел он и собрался вонзить иглу мне в руку. Но не успел я почувствовать укол, как раздался глухой звук удара, и, закатив глаза, лжесантехник сполз на пол.
Надо мной склонились трое мужчин. Одного из них я уже видел раньше – это был портье, – двое остальных, одетых в комбинезоны службы гостиничной безопасности, были мне незнакомы. В руках у этой троицы тоже были бластеры. Рукоять одного из них и опустилась только что на затылок псевдосантехника.
– Вам повезло, что у нас установлено слежение за номером. Как вы? Не ранены? – спросил портье, помогая мне подняться.
– Все в порядке. Он только меня ударил. Ему было что-то от меня нужно, не пойму, что именно, – ответил я.
Пришедшие переглянулись, а потом портье сгреб меня огромной ручищей за ворот и прорычал:
– Говоришь, не понимаешь? Хватит ваньку валять! Куда ты его спрятал? Отвечай по-хорошему, или мы просканируем тебе мозг. Предупреждаю, что после этого ты станешь полным идиотом.
– Ничего не понимаю... – простонал я. – Может, вы мне все-таки объясните, что ищете?
Мужчины недоверчиво уставились на меня.
– Наверняка он подкуплен марсусианами. Придется прибегнуть к считыванию, а то только время даром потеряем, – заявил тот, что стоял справа от двери.
Меня схватили за руки, заломили их за спину, а портье извлек откуда-то прозрачный шлем со множеством электродов и приготовился нахлобучить его мне на голову. Рассчитывать на снисхождение не приходилось. Обычно я стараюсь избегать резких действий, но в данном случае было ясно: проявить трусость опаснее, чем геройствовать. Я неожиданно пнул портье ногой, выбив у него шлем, но двое других держали меня крепко. Портье сразу наклонился и поднял шлем, озабоченно разглядывая провода.
– Ишь ты какой шустрый – чуть не разбил. Держите-ка его покрепче, ребята! – распорядился он, и меня тотчас скрутили так, что я мог двигать только зрачками.
Шлем неотвратимо стал приближаться к моей макушке, но в этот момент в комнате сверкнули две яркие вспышки. Портье, выпучив глаза, стал заваливаться на спину, а один из державших меня охранников со стоном схватился за бедро.
Словно в замедленном кино, я увидел, что лжесантехник сидит на полу и в правой руке у него бластер. Второй из гостиничных охранников оттолкнул меня и, укрывшись за фонтаном, открыл огонь. Воздух раскалился, запахло паленым пластиком.
Я не стал выяснять, чем закончится перестрелка и кто из них кого ухлопает. Мне это было безразлично. Перескочив через тело портье, я бросился к дверям, сбежал по лестнице и, задыхаясь, выскочил на площадь. В Молюскии был уже вечер. Прохожие удивленно оглядывались на меня – запыхавшегося, в расстегнутой рубашке, со сбившимся галстуком.
Не успел я пробежать и тридцати шагов, как от главного входа в гостиницу донеслись звуки сирены. Из «Алозии» выбежали четверо мужчин в сероватых комбинезонах службы безопасности и остановились, высматривая кого-то в толпе. Сообразив, что бегущий человек скорее привлечет их внимание, я заставил себя перейти на шаг и нырнул за первый же угол.
К сожалению, как и повсюду в Молюскии, дом, рядом с которым я оказался, протянулся на целый квартал, а с другой стороны улицы виднелась серая стена другого такого же бесконечного строения. Между двумя этими зданиями я был точно в западне: ни подворотен, ни арок, ни запутанных улочек – стоит сюда свернуть флаерсу, и я буду как на ладони. Решив, что безопаснее где-нибудь отсидеться, я нырнул в первое попавшееся кафе и выбрал самый дальний от двери столик. Кафе было не самого высокого пошиба. В воздухе, не разгоняемый, а лишь закручиваемый вентиляторами, висел удушливый дым безникотиновых сигарет. У стойки бара, вызывающе покачивая бедрами, стояли жрицы общедоступной любви, а по углам, буравя всех медвежьими глазками, сидели какие-то подозрительные личности, с которыми я не захотел бы встретиться ночью на узкой улочке.