Всем бедам вопреки
Шрифт:
Только сейчас Рионна осознала все. Гнев и обида растаяли, и сердце забилось чуть сильнее. Она подошла к мужу и положила руку ему на плечо.
— Ты боялся, — тихо произнесла она.
Он дернулся, как от удара. Глаза ярко вспыхнули.
— Боялся? Я был в смертельном ужасе! Отнес тебя в нашу спальню в уверенности, что ты тяжело ранена. Искал кровь или синяки, свидетельства того, что всему виной я!
Она обняла его за талию и положила голову на грудь. Долго-долго он стоял в ее объятиях совершенно неподвижно, не пытаясь ответить на ласку. Потом очень медленно обхватил ее плечи и привлек к себе. Прижался щекой
За нее. Он дрожит от страха. Ей стало стыдно. Как она могла, пусть на миг, подумать, что он не хочет ребенка, хотя в тот момент это было вполне логичным выводом.
Но теперь она хотела подтверждения. Хотела услышать это из его собственных уст, увериться, что он рад ее беременности.
— Значит, ты счастлив, что у нас будет ребенок?
— Счастлив? Думаю, этим словом нельзя выразить мои чувства. Есть много других, более точных. Чудо! Да, чудо! Мне и в голову не приходило, что такое может быть. И даже когда я хвастался, я все равно не представлял, что скоро стану отцом, пока Сара не сообщила правду. Меня словно молнией ударило! Пришлось уйти из дома и бродить одному, чтобы не опозориться перед другими. — Его пальцы коснулись ее щеки и провели по лицу. — Страх. Такой страх я испытывал впервые в жизни. Страх, что я не смогу защитить нашего ребенка от людей вроде Дункана Камерона. Что если у нас будет дочь, она станет такой, какой почти всю жизнь была Мэйрин. Всегда скрываться, всегда жить в страхе разоблачения. Опасаться, что человек, которому она родит ребенка, женится и использует ее из-за приданого. — Она сжала ладонями его лицо, и он, повернув голову, поцеловал тонкие пальцы. — И радость, Рионна. Я испытал неописуемую радость. Представлял дочь, обладающую твоей красотой и силой, и сына, такого же упрямого и неукротимого.
— А ты, муж? — рассмеялась она. — Что наши дети унаследуют от тебя?
— Мне все равно, при условии, что они будут здоровы и что роды будут легкими.
Она снова обняла его:
— Прости, что встревожила тебя. Клянусь, я не знала, что беременна, иначе была бы осторожнее на тренировках.
Он сжал ее плечи и отстранил. Лицо было серьезным и даже мрачноватым.
— Больше ты не дотронешься до меча. С твоей глупой идеей покончено.
— Но, Кэлен, теперь, когда мы знаем, можно тренироваться так, чтобы не нанести вреда ребенку. Очень важно, чтобы я смогла защитить себя и его.
— Я сам способен защитить то, что принадлежит мне! — яростно выкрикнул он. — И не стану рисковать здоровьем твоим и ребенка.
— Но…
Он повелительно поднял руку:
— Не может быть и речи. И это мое последнее слово.
Она вздохнула, но не смогла заставить себя рассердиться при виде его встревоженных глаз.
— А теперь иди ко мне, жена. Я должен обнять тебя.
Она улыбнулась и бросилась к нему. Он стал жадно целовать ее, лаская губами и языком. Сжал талию, положил ладонь на живот и, неожиданно потеряв терпение, начал дергать за ткань плаща, пока она не осталась в одной сорочке. И только потом вновь положил руку на ее живот и посмотрел в глаза.
— Сын или дочь, — хрипло выговорил он. — Не думал, что у меня когда-нибудь будут дети.
— Но теперь эта мысль тебе нравится? — улыбнулась она.
— О
Она поднесла палец к его губам и сопроводила движение поцелуем.
— Для нас обоих этот день был тяжелым. Возможно, лучше лечь спать и завтра все начать заново.
— Ты очень великодушна, жена.
— Но за это я кое-что хочу получить, — сообщила она. И, проведя рукой по его животу вниз, сжала тугую плоть.
Глаза Кэлена понимающе блеснули.
— Да? И что именно?
Она продолжала ласкать его сквозь материю штанов.
— Хороший муж должен заботиться о жене в ее нынешнем положении. Ей требуется много внимания и нежности.
— Вот как?
— Совершенно верно. Много нежного, любящего внимания.
— Думаю, это я вполне способен для нее сделать.
Он нагнулся, подхватил жену и направился к кровати, куда и опустил ее.
— Собственно говоря, думаю, что смогу любить ее бесконечно.
— И я тоже, — выдохнула Рионна.
Он отступил, разделся. А потом снял с нее сорочку. Несколько минут он просто стоял, любуясь ее телом, прежде чем положить ладони на пока еще плоский живот, встать на колени и прижаться поцелуем к нежной коже. Поцелуем таким нежным и легким, что у нее растаяло сердце.
Рионна пригладила его волосы и прижала голову к своей груди.
— В своем чреве ты носишь наше будущее, — пробормотал Кэлен. — Это то, что связывает наши кланы и делает их единым.
— Ты даешь нашему ребенку большую ответственность.
Он снова поцеловал ее, осторожно разделил створки лона и прижался языком к чувствительной плоти.
Она тихо застонала и стала извиваться, пока он любил ее губами и языком. Он был невероятно терпелив и неустанно дарил ей волну за волной наслаждения.
Подводил к грани, только чтобы дать приливу улечься. Потом все начиналось сначала, каждый раз сильнее, чем прежде.
Она задыхалась и была так напряжена, что ныли мышцы. Умоляла его остановиться и тут же заклинала не останавливаться. Хриплый голос звучал все невнятнее.
Потом он поднял голову и одним мощным толчком вошел в нее, закрывая своим телом, вливая восхитительное тепло. Она никогда еще не чувствовала себя такой защищенной, словно больше ничто не могло ранить ее.
Он был в ней не только физически, но и в сердце, и в душе. Он был всем, о чем она могла думать, всем, что могла слышать и видеть. Он говорил, что она носит их будущее, но сам был ее будущим. Всем, что она хотела. В чем нуждалась.
В эту ночь куда-то девался грубый, властный воин. Мужчина, который так безжалостно брал ее много раз, превратился в нежного любовника, обращавшегося с ней, как с бесконечно хрупким бесценным сокровищем, ценимым больше всего на свете.
Он двигался медленно, размеренно, без усилий скользя сквозь ее влажный жар. И не переставал целовать ее губы, щеки, веки, шею и мочку уха.
Впервые в жизни Кэлен поклонялся ей так безоговорочно. Да. Он любил ее, как муж должен любить жену, но в эту ночь разница была очевидной.
Сегодня ночью… кажется, он любил ее сердцем, а не только телом. Сегодня она любила его не только телом, но и всей душой.
Когда ее охватило блаженство, Рионна вскрикнула, и он прижал ее к себе, дожидаясь, пока она затихнет, и только потом вонзился и излился в ее глубины.