Всем глупышкам посвящается
Шрифт:
– Джек - это моя любовь. Мы ни разу не виделись, только переписывались. Я знаю его уже несколько месяцев, мы познакомились в сети. Он австралиец, точнее, американец, и он самый лучший мужчина во вселенной. У Джека рыжие волосы и веселый нрав, а еще, ты его полная копия, - я показываю ему недавнее фото Джека.
На минуту Макс обомлел, просто уставившись на маленького себя на моем экране:
– Странно это признавать, но мы и вправду очень похожи. Теперь я понимаю, почему ты спутала нас.
– В общем, Макс, кем бы ты ни был, ты очень похож на того, по кому я беспросветно сохну.
– А в чем проблема тогда? Почему бы ему не приехать за тобой или тебе к нему. Ты же поехала в Испанию из...кстати откуда ты
– Из Украины. Знаешь, это не моя заслуга, что мы тут. Семья у меня, в общем-то, довольно небогатая, мать в который раз осталась без работы. И позволить себе поездку в Америку я просто не могу. Он, конечно, зовет, много говорит о нашем возможном будущем, но...
– Но дальше слов дело не идет?
– он с жалостью посмотрел на меня.
– Да, - говорю я, чувствуя одновременно и досаду и радость, что обрела единомышленника.
Я подумала о том, что он так понимает меня, что он такой чуткий. Смотря в его глаза, я видела что-то родное. Сейчас уже не вспомнить, что-то было - алкоголь в моей крови, его учтивость и трогательно-отеческое отношение или его мистическая схожесть с Джеком, но меня тянуло к Максу. Я все медлила с уходом, пока не стало совсем поздно. Мы еще немного поговорили. Я все расспрашивала о его работе, о том, много ли ему приходится путешествовать. А он очень сдержанно, и в тоже время, с полнотой рассказывал мне о тонкостях своей профессии. Некоторые наши диалоги я могу вспомнить и сейчас:
– А ты долго шел в редакторы?
– Довольно. Знаешь, мне вообще была противна эта профессия первое время. Все говорили, что у меня выходит писать тексты, поэтому я подал документы на журфак. Без особой надежды, конечно. А потом, к моему удивлению, узнал, что прошел. Потом попал на ТВ, закрутилось. Через несколько лет я ушел в редактуру и возглавил журнал, в котором сам же и писал когда-то. Знаешь, что я тебе скажу? Никогда не иди в журналисты, если тебе не плевать на свою жизнь. Нужно быть отчаянным и очень самонадеянным, чтобы хоть чего-то достичь на этом поприще. Никогда эгоисты не станут настоящими журналистами, хоть у нас то и не знают, что это значит. Но, по крайней мере, надо делать все возможное, чтобы показать всем правду и убедить всех в ней. Хитрость в сочетании с благородством - и есть настоящая журналистика.
Он только сказал это, а у меня уже подкашивались ноги от страсти, с которой он говорил о своем деле, с той жизнью, которая просыпалась в нем, когда речь зашла о карьере. Такие люди всегда пленяли меня. В них всегда видится самоотдача, пыл, резвость ума и решительность. На глазах Джек, то есть, Макс преображался и стал еще привлекательнее. Я почему-то подсела к нему ближе, еще ближе, пока диван с моей стороны не остался где-то далеко. Неожиданно кафе опустело, и даже официантки не показывались на глаза. Макс вдруг понял, что я сижу впритык к нему и тяжело дыша, продолжал говорить. Я не хотела ничего такого, но в один момент его рука оказалась под моей туникой, а губы прильнули к моим. Смешно, наверное, прозвучит, но это был мой первый поцелуй. Первый настоящий поцелуй. Я даже не сразу смекнула, что происходит, пока не почувствовала, что уже нахожусь в лежачем положении. В голову не приходило ничего, кроме мысли "Прошу, продолжай". Джек стал подымать мою кофту, а потом его рука сползла к моим шортам. Еще миг - и они расстегнуты. Растерянность, смятение? Нет, только тепло, разливающееся по всему тело и жгущее кожу. Он лежал на мне, и сейчас уже был весь в моей власти. Меня страшила мысль о том, что будь это не кафе, мы бы никогда не остановились. Впрочем, он успел раздеть меня почти полностью и там. Я почувствовала теплую руку у себя на груди и его ласковый шепот, уже не помню о чем. Что-то ударило нам в голову, и я, всякий раз открывая глаза, видела своего мальчика перед собой. Так хорошо мне прежде не было. Я едва не выкривсю "Джек!" на все кафе, хотя уже всем все равно. Я чувствую его голую спину над собой, полностью лишаюсь лишних мыслей, совсем, как он говорил. Поцелуй. Еще один и еще. Мы были в одном шаге, когда резкий крик разрушил до щепок наши минуты самой правдивой отданности друг другу. Нет смысла скрывать - я до сих пор жалею, что момент был упущен в тот вечер.
Немолодой уже мужчина, столбом вырос над нами. С его уст срывались гневные фразы, а жесты и пылающие злостью глаза как-то совсем не по-доброму обращались к нам. Был ли это работник кафе или просто случайный посетитель мы уже не узнаем. С головокружением, обуявшим меня, я постаралась как можно быстрее одеться. Рука Макса потащила меня за собой на полпути. Орущий вовсю испанец еще немного преследовал нас по дороге, пока нам не удалось скрыться от него за сенью так удачно выросшего у дома куста. Как только все затихло, мы смогли отдышаться и прислушаться к себе. Вокруг плыли картинки города, пульс так стучал по ушам, что я не сразу расслышала, что говорит Макс. Выпитое все сильнее давало знать о себе, и от чувства легкости осталось только воспоминанием. Чуть успокоив свое тело, я обнаружила нас сидящими на голой земле и улыбающимися уже черному, ночному небу.
– Что это было?
– спрашиваю я.
– Что ты вообще творишь?
– Я?- иронично отвечает он.
– Скажи еще, что тебе не было весело только что.
– Не знаю, сейчас мне немного дурно.
– Быстро же тебя можно напоить.
Со второго раза я встаю с твердым намерением уйти:
– Сразу бы сказал, что тебе нужно, я бы не пропустила футбол.
Он встает сразу за мной, куда более ловко проделывая этот маневр:
– Не нужно злиться, принцесса. Разве тебя до сих пор интересует, как на пятьдесят второй минуте они забили два гола?
– Нет, что-то меня уже ничего не интересует.
Оглядываясь, я понимаю, что попала в совершенно неизвестное мне место, и только робко предполагала, в какой стороне может находиться стадион. Мне никогда не давалась легко ориентировка на местности, тем более, когда глазные яблоки все еще плавали в винном соке.
– Скажи, а ты не знаешь...
Не успела даже обернуться к нему, как Джек взял меня под руку и вальяжно сказал:
– Так и быть, красотка, я проведу тебя домой.
Несомненно, выпитое придавало ему мужества и смелости, которой и в помине не было еще несколько часов назад. Да и настроение его кардинально менялось от случая к случаю. В этой своей манере быть слишком непредсказуем, и даже немного капризным, Джек так походил на младенца, не знающего, куда идти. Его щенячьи глаза, полные преданности до первой рюмки сменились на брутальный взор охотника после пятой. Я покорно следовала за ним, и уже очень скоро мой спутник вывел нас к стадиону.
– Отведи меня пожалуйста домой, Джек, - теперь сама повисла у него на плече.
Он только вновь посмеялся надо моими словами:
– Веди, не веди, Джек, Макс, робкая, нахальная - да кто же ты вообще такая?
– Я Мари, и я с трудом перебираю ногами от усталости. Мы с девочками живем в большом доме, увитом какими-то цветами, там еще такой бассейн со звездочкой, ой, вернее, в форме звездочки. Эта улица как-то на Л...Не могу вспомнить. Может, что-то про лимоны? А, вспомнила, там есть такой огромный супермаркет рядом с эмблемой лимонов.
– Попрошу, чтобы тебе меньше усталости наливали в следующий раз. Ладно, - он взял меня на руки, - пошли искать твое лимонное жилье.
Да, он дотащил меня на руках до самого дома, ну, или почти до самого дома. Я совсем не помню, как мы шли. На сильных руках Джека я почти что уснула, и успела только подумать, какие же у него накаченные руки, и какой он молодец, что не устает меня нести. Надеюсь, девочки уже дома и не будут сильно ругаться. Хотя я же уже взрослая, какая теперь разница?