Всем глупышкам посвящается
Шрифт:
Собиралась уходить в школу. Написал Джек. Хочет поговорить.
– Что-то случилось? Мне надо идти, на самом деле.
– Ох, ну почему ты всегда уходишь, когда нужна мне?!
– Джек, любимый, мне пора. Напиши все, о чем хочешь рассказать. Я днем приду и все прочту, отвечу тебе.
Положила телефон в карман, прощай, вай фай. Погода была хуже некуда. И если вчера мороз спокойно пробирал мои внутренности, то сегодня беспощадный ветер хлестал мои огрубевшие щеки. Какой зверский март, только первые дни. Я даю весне время. День прошел сумбурно, холодно, неприветливо. Света с Владой заболели и оставались дома. Мы с Катей как-то убивали время в школе. У нас не было учителя по какому-то предмету, а мы под свист карандашей-пуль, которыми отстреливались мальчики, говорили о своем.
– И как же Костя поживает?
– О, не спрашивай. Все сложно с ним.
– Вы вместе?
– Да, конечно, вместе. Я же для него долгожданный новый приз. Он за меня держится, это да...
– Я чувствую, есть некое "но".
– Есть, а как же.
– Колись.
– С ним все просто. Ну, понимаешь, он вроде нужен мне и я ему нужна. Но под час я вижу, что он перегибает палку. Мы словно женаты, и я ему уже сто раз обязана.
– Знаешь, если бы я увидела своего парня с бывшей...
– Только не приплетай Лешу!
Леша - история первой любви. Катина первая любовь? О, что вы, нет. Лешина. Сколько бегал он за ней, сколько они были вместе. Но ни разу она не сказала "люблю". Ни ему, ни нам о нем. Зато мы все видели, как она заботилась о нем, она стремилась сделать его лучше. А их разрыв стал неожиданностью для всех. Катя просто не простила его за...за что-то. Этого мы тоже не знаем. Бросила, значит, было за что. А он по ней сох, сохнет. Еще долго будет, впрочем. Иногда они общаются на уровне друзей. Но..
– Но ведь Косте это не нравится.
– Справимся, - сухо ответила она.
– Расскажи про вчера.
– Макс, море, вернулась домой за полночь.
– И это все?
– Немного алкоголя, никого вокруг, колесо обозрения, невинный поцелуй.
– А как же Джек?
– она ехидно глянула на меня смущенную.
– Да, Кать, похоже мы обе делаем что-то не так, - улыбнулась я.
Он позвонил мне поздно, уже не помню который был час. Мама улеглась, мы поговорили по душам после ее работы. Она приходила всегда после девяти вечера и часто усталая. Сил на любые ссоры нет, да и мне уже стыдно. Мама прикоснулась губами к моему лбу: "Я так люблю тебя, родная". У меня защемило от счастья в груди. А потом защемило еще раз. Уже не от счастья.
– Мэри, мне нужно поговорить с тобой.
Его лицо выглядело странно хмуро и серьезно. Ярко-зеленые на таком свете глаза показались мне печальными. Он позвонил вдруг, неожиданно и без предупреждения, чего никогда не позволял себе. Да и вообще не так уж часто Джек любил болтать в скайпе.
– Что-то случилось?
– я шепотом прервала паузу после его слов.
Джек молчал. Почему он молчит? Что это? Мой вечно веселый, простодушный Джек, который взгляда оторвать от меня не может, теперь уныло водит глазами по комнате.
– Скажи что-нибудь, Джек.
Как часто я прокручиваю в голове тот момент. Я сижу в тиши и полумраке своего островка, на кровати. Смотрю на тебя, ты так прекрасен. И как только могла я подумать, что Макс хоть сколько-нибудь приближен к твоим ресницам пшеничного цвета, что он так же смеется, что неуклюже великие плечи его похожи на твой аккуратный стан?.. Я смотрела на тебя, как старик Сантьяго смотрел на свою большую рыбу. Ты у меня на крючке, вот оно: самое жгучее счастье, иметь тебя, но не иметь возможности дотронуться, дотянуться. Приходится тащить эту рыбу по воде. Но ведь я знала, чем кончается та история...
– Я встретил девушку, - первая акула, - она нравится мне, - вторая.
– И я ей нравлюсь, - третья.
– Дорогая, я позвонил, чтобы сказать, что в моей жизни появились отношения, - все, рыба съедена.
Сижу и улыбаюсь. Право, натуральный ангел. Не могу сказать ничего, губы онемели. Что-то холодное, слеза, промчалась по горящей щеке.
– Не знаю, что тебе сказать, - я опустила глаза с собравшимися в них слезами.
– Послушай, - он вздохнул громко, - я сказал это лишь потому, что должен быть честен с тобой. Боже, ну посмотри на меня. Ты видишь, я еле говорю... Детка...
– Заткнись!
– вдруг стала кричать.
– Я ничего не хочу слышать! Молчи!
А он все говорил, говорил, резал меня без ножа. За что?
– У тебя нет повода так злиться, - Джек сказал размеренно, как врач, когда тот сообщает вам от простуде, безвкусно, сухо, равнодушно.
– Я ничего не обещал тебе и не требовал. Найдешь кого-то лучше, достойнее. Мы не можем так всю жизнь...
– Ты говорил ей тоже, что мне? Называл ее так? Просто ответь.
Я никак не могла уже остановить этот Ниагарский водопад из глаз. Соленые капельки текли и уплывали, казалось, по всей комнате, они затопили все пространство, и я благодарила их. Так я не видела Джека. Как ни смотри - одно оранжевое пятно на десять дюймов, не более того.
– Нет, принцесса, моя красивая украинская принцесса, как я мог. Ничего из тех фраз, что слышала ты, не были сказаны ей. Мы еще не в тех отношениях,- еще?!
– мы только начинаем, - слишком много мы, - еще ничего не ясно, пойми. И все же, - тут он замолчал, - она рядом, а тебя нет.
V
Света кружила под звуки вальса. Раз два три, раз два три, раз два три, раз! Она замирает и опускается на руку партнера, слегка оттянув стопу от пола. Он подымает ее, музыка ускоряется вновь, вот они все ближе и ближе к центру - замерли! Он становится на одно колено, и тонкая талия ее кружит вокруг него. Света легонько садится на его колено, улыбается со слегка сбитым дыханием - это был шестой прогон выпускного вальса. На сегодня репетиция окончена.
Их в нашем актовом семь пар. Сегодня аншлаг. Я еле стою на ногах после восьмого урока. К счастью, не танцую. Тут и Рома, мой лучший друг. В самый последний момент он вдруг захотел участвовать. Они со Светой затащили меня на репетицию, посмотреть хоть разок. Репетиция длилась, пожалуй, не больше сорока минут со свей организацией - время промчалось быстро. Я сидела одна на стуле у входа, чтобы никому не мешать и смотрела на выкрутасы своих одноклассников. Они выглядели такими растерянными в тот момент. У многих путались ноги, они странно дергали руками или сбивались с ритма. Но со временем выходило все лучше, в конце движения были отточены до мелочей. Во многом это заслуга Ольги Николаевны, нашего завуча - женщины с голосом оперной певицы, харизмой лидера и характером бойца спецназа. Смотрела на нее и думала: "Она и коматозника танцевать научит, если понадобится".