Всемирный следопыт, 1925 № 07

Беляев Александр Романович

В течение нескольких месяцев на маяке жили трое ссыльных: Прадель, Биган и Вуазен, Однажды в пылу ссоры Прадель убил Бигана. Вуазен был свидетелем этого убийства и знал, что на суде его показания будут для Праделя очень нежелательными. Он был уверен, что первым следующим действием Праделя будет освободиться от него. Поэтому он решил не ждать действий с его стороны и при первом благоприятном случае напал на Праделя и убил его.

Через несколько дней после этой драмы пришел пароход с провизией для маяка. Капитан сейчас же заметил отсутствие двух других сторожей и потребовал об’ясневий. Убийца рассказал, как все произошло:

— Почему

же вы сейчас же не сигнализировали на берег, когда Прадель совершил убийство. Почему не позвали на помощь. Вы за это ответите.

Эта угроза была приведена в исполнение. Недели через три после случившегося Вуазена судили и приговорили к пяти годам одиночного заключения.

В виде компенсации за полученный мною отказ, майор Лафонтан предложил мне быть старшим надсмотрщиком, но я в самой вежливой форме отказался от этого. Немного погодя он вызвал меня к себе в контору и сообщил мне, что он намерен ходатайствовать перед министерством о том, что бы мне были зачтены те месяцы, которые я провел по испанским тюрьмам до выдачи меня французским властям, — это сократило бы мою ссылку на целый год.

Предложение его было принято, и я уже в недалеком будущем видел перед собою тот день, когда я покину эти ужасные острова и получу относительную свободу на территории Французской Гвианы. Но что будет со мною, когда я выйду из исправительной колонии — вот вопрос, не дававший мне покоя. Для белых здесь нет дела, — белые здесь только либо чиновники, либо торговцы. Найти место рабочего почти невозможно.

Как раз ко времени моего освобождения майор Лафонтан уехал в отпуск и его заместил некто Жарри.

Уезжая в отпуск, Лафонтан позвал меня и сказал:

— Рульер, не я, а мой друг Жарри освободит вас. Я ему говорил о вас, он постарается обеспечить вам хорошее место в Кайенне.

4-го октября 1899 года я был вызван в контору:

— Вы ссыльный № 143?

— Да, господин комендант.

— Ну-с. С сегодняшнего дня вы свободны. Но вы, конечно, понимаете, что еще некоторое неопределенное время вы должны оставаться в колонии. Вот ваша паспортная книжка с отметкой об освобождении. По первому же требованию полиции, гражданских или: военных властей вы должны пред’являть ее. Перед вашей отправкой я вам дам рекомендательное письмо к одному своему приятелю, богатому коммерсанту в Кайенне. Майор Лафонтан дал мне о вас отличный отзыв, и я думаю, что могу ручаться за вас перед моим приятелем.

XIX. На поселенье

Поблагодарив его за любезность, я удалился. Только накануне отбыл от нас пароход «Гордая Кайенна»; он должен был зайти в С.-Лоран, Парамарибо и в Джоржтоун. Мне пришлось подождать его несколько долгих дней и, наконец, 12-го октября, с письмом майора Жарри в кармане, я вышел на пристань Кайенны. Я сейчас же отправился на Рыночную Площадь к Генриху Реджеру, к которому было адресовано письмо. Прочитав письмо, он любезно заявил мне, что будет счастлив предоставить мне должность. Я получил у него место экспедитора товаров. У моего хозяина было крупное оптово-розничное дело. Разного рода продовольственные товары, вино, спирт пересылались в большом количестве. Наш торговый дом снабжал, главным образом, компании золотых приисков, — их во Французской Гвиане много. Благодаря этому я получил возможность ознакомиться с условиями работы на этих приисках.

Во Французской Гвиане почти нет железных дорог. Конечно, есть небольшие ветки в окрестностях Кайенны и в районе реки Марони, да узкоколейка

между С.-Лоран, С.-Жан и С.-Луи, но они не имеют никакого значения для всей страны. Водные пути тоже совершенно не использованы — колонисты довольствуются для передвижения примитивными челноками индейцев. В виду всего этого сообщение с золотыми приисками очень затруднительно. После многодневного плавания в челноке, рабочие добираются до какой-нибудь речонки или ручейка, где они должны выйти из лодки, и продолжать уже свой путь дальше пешком. Дойдя, после долгих странствий, до места нахождения прииска, они скоро начинают испытывать недостаток в пище. Количество рудокопов, погибших от истощения, не поддается учету.

Работа на золотых приисках — поднимание и промывание речного ила— очень вредна для здоровья; ее могут вынести только негры. Единственная работа, которую могут здесь исполнять освобожденные ссыльные это — переноска грузов по утоптанной тропинке. Они несут от берега реки разное продовольствие в корзинах на голове или на спине. Я встречал этих несчастных людей после года или двух подобной работы. Вид их был ужасен. Они говорили мне, что работа на золотых приисках была для них тяжелее, чем жизнь в каторжных исправительных поселениях.

XX. Мой побег

В Кайенне я поселился у одного портного, тоже освобожденного ссыльного.

Он был хорошим портным, скоро приобрел круг заказчиков и не захотел уже возвращаться во Францию, даже когда ему было дано на то разрешение.

Попав в Кайенну, я опять стал думать о побеге. Первым делом я должен был прилично одеться и скопить денег на дорогу; кроме того, необходимо было иметь некоторую сумму денег на первое время, пока не найдется подходящего занятия. Я решил бежать в Соединенные Штаты Северной Америки,

Не прошло и года, как у меня на руках была требуемая сумма. Я решил сделать то преступление, которое по кодексу законов именуется «побегом» и карается пятью годами каторжных работ.

Для выполнения плана нужна была помощь по крайней мере двух человек. Я сговорился с двумя неграми — английскими поддаными, с которыми в этот год успел подружиться.

Мне было довольно трудно расстаться с моим хозяином, у которого я был на хорошем счету. Он спросил меня, чем вызвано мое желание покинуть службу у него. Я сказал, что хочу уехать из Кайенны; и хочу отправиться на золотые прииски, там как в городе мне докучала полиция. Он сейчас же отправился к начальнику полиции с запросом, на каком основании его агенты тревожат меня. Слова его чрезвычайно удивили начальника, и он искренно уверял, что не понимает, чем было вызвано подобное рвение его подчиненных, так как отзывы обо мне в Осведомительном Бюро были прекрасны. В заключение он обещал отдать приказание впредь меня не беспокоить. Этого-то мне и надо было.

— Ну, видите, Рульер. Причина, побуждавшая вас к от’езду, устранена. Да и отправляться вам сейчас отсюда на золотые прииски было бы верхом неблагоразумия.

Но я настаивал на своем, и моему хозяину ничего не оставалось делать, как отпустить меня.

— Вы свободны в своих решениях, конечно, но все-таки я думаю, что скоро вы пожалеете о том, что ушли; от меня, — оказал он мне на прощание.

Когда я вышел на пристань с чемоданчиком в руке, мои сообщники негры уже поджидали меня. Лодка была готова, и они должны были перевезти меня в ней на пароход, стоящий в гавани. Завидев меня, они поступили очень хитро. Они стали звать и подгонять меня: