Всемогущий атом (сборник)
Шрифт:
— Моему другу нужны глаза, — объяснил я ему.
— Я делаю такое устройство. Но оно дорогое, и требуется несколько месяцев, чтобы его изготовить. Пилигрим не сможет его купить.
Я положил на прилавок один камень.
— Средства у нас есть.
Явно пораженный, Бордо схватил камень, начал вертеть его в руках и увидел сияние неземных огней.
— Если вы придете, когда начнут падать листья…
— У вас нет запаса глаз? — оборвал его я.
— На подобные вещи заказчиков мало, — уклончиво ответил он. — Товара у нас немного.
Я
— До осени долго ждать. А нам нужно идти в другое место. Может быть, в Перриш. — Я взял Принца за локоть и мы пошли к двери.
— Постойте, — воскликнул Бордо. — Я поищу. Может быть, пара глаз и найдется.
И он начал рыться в сумках на стене.
Конечно же, у него нашлись глаза. Я поторговался с ним, и мы сошлись на глобусе, кольце и одном камне. Все это время Принц хранил молчание. Я настоял на том, чтобы немедленно вставить глаза. Бордо возбужденно кивнул головой, нашел мыслешлем и вызвал хирурга с желтым лицом. Вскоре началась подготовка к операции. Принца положили на стол в другой стерильной комнате. Он снял ревербератор и маску, и, когда открылось его лицо, Бордо, который бывал при дворе в Роуме, вскрикнул в изумлении и начал что-то бормотать. Я с силой наступил ему на ногу, и он проглотил свои слова.
Хирург, ничего не поняв, начал чистить глазницы.
Глаза представляли собой жемчужно-серые сферы с поперечными щелями действия. Я не имел представления, видел лишь, что от задних стенок сфер отходили золотые волоски, которые нужно было соединить с нервами. Принц спал в начале операции, я стоял в стороне, а Бордо ассистировал Хирургу.
Когда все было кончено, Принца разбудили. Его лицо исказилось от боли, но он так быстро овладел собой, что Бордо пробормотал молитвы при виде такого проявления воли.
— Подайте сюда свет, — распорядился Хирург.
Бордо пододвинул светящийся глобус ближе. Принц сказал:
— Да, да, я чувствую разницу.
— Надо проверить, — сказал Хирург.
Бордо вышел из комнаты, я за ним. Он весь дрожал, и лицо его позеленело от страха.
— Вы нас убьете сейчас? — спросил он.
— Конечно, нет.
— Я узнал…
— Вы узнали бедного Пилигрима, — сказал я, — с которым случилось несчастье во время путешествия. И ничего больше.
Затем появились Хирург и его пациент. Жемчужные сферы в глазницах Принца Хирург закрепил искусственной кожей. С этими мертвыми веками он был больше похож на машину, а не на человека. Когда он двигался, щели в сферах расширялись, сужались, снова расширялись.
— Глядите, — сказал Принц, идя по комнате, показывая и называя предметы.
Я знал, что он все видит словно через густую вуаль, но по крайней мере, он теперь мог хоть как-то
Принц казался жизнерадостным. Но то, что находилось у него в глазницах, было жалким подобием того, чего лишил его Гормон, и вскоре Принц в полной мере осознал это. Ночью, когда мы спали на грязных койках в гостинице для Пилигримов, он вдруг начал издавать во сне крики ярости. В перемежающемся свете настоящей луны и двух ложных я видел, как поднимались его руки, как сжимались его кулаки и как его ногти впивались в воображаемого противника снова и снова.
2
К концу лета мы добрались до Перриша. Мы вошли в город с южной стороны по широкой магистрали, по обочинам которой росли древние деревья.
Шел освежающий дождь. Листья над ними шелестели на ветру. Та ужасная ночь, когда мы покинули захваченный Роум, казалась каким-то сновидением.
Пешее путешествие весной и летом укрепило наш дух, а серые башни Перриша, казалось, обещали новую жизнь. Конечно, я подозревал, что мы обманывали себя, ибо что может дать этот мир Принцу, надежды которого разрушены и который видит только тени, и Наблюдателю, слишком зажившемуся на этом свете?
Перриш оказался более мрачным городом, чем Роум. Даже поздней зимой над Роумом сияет чистое небо и яркий солнечный свет. А над Перришем, казалось, всегда висят облака, поэтому улицы выглядят сумрачно. Даже стены зданий были грязно-серыми и некрасивыми. Городские ворота были распахнуты настежь. Около них, прислонившись к стене, стоял маленький угрюмый человечек в одежде гильдии Стражей. Он даже не пошевелился, когда мы подошли. Я вопросительно взглянул на него. Он покачал головой.
— Проходи, Наблюдатель.
— Без проверки?
— Ты что, не слышал? Все города объявлены свободными шесть ночей тому назад по приказу завоевателей. Теперь ворота никогда не закрываются.
Половина стражей — безработные.
— Я думал, что завоеватели ищут врагов, — удивился я. — Бывших сановников.
— У них повсюду контрольные пункты, и стражи не нужны. Город свободен. Входите. Входите.
Проходя мимо его, я сказал:
— Тогда зачем ты здесь?
— Я стою здесь сорок лет, — ответил страж. — Куда мне идти?
Я сделал знак, означающий, что я разделяю его печаль, и мы с Принцем вошли в Перриш.
— Пять раз я входил в Перриш через южные ворота, — вспоминал Принц. — И всегда на колеснице. Впереди шагали Измененные, и из их глоток неслось пение. Мы двигались к реке вдоль старинных зданий и памятников ко дворцу Графа Перриша. А ночью танцевали на гравитационных пластинках высоко над городом. Балетные представления давали Летатели, а с башни Перриша на нас нисходило сияние. А вино, красное перришское вино! А женщины, их открытые одежды, груди с красными сосками, пышные бедра! Мы купались в вине, Наблюдатель.