Всемогущий
Шрифт:
На этот раз Горина никто не сопровождал. Коренастый мужчина в кремовом костюме довел его до дома профессора и после этого исчез в одном из переулков. Егор за весь день ни разу его не заметил. Впрочем, заметь он его, этот человек вряд ли сохранился бы у него в памяти.
Дойдя до стоянки такси, Горин сел в одну из машин и поехал домой.
Он был доволен собой. Он заставил профессора принять все выдвинутые им условия – и это почти без всякой борьбы. Легкое недовольство не в счет. Понятно, что никому не хочется терять курицу, несущую золотые яйца. А Егор подозревал – хотя прямых доказательств у него
Горин еще не думал, как распорядится своим даром, оставшись наедине с ним и с самим собой. Но разговор с отцом Кириллом вернул ему веру в возможность оказания помощи людям без боязни напугать их или оттолкнуть от себя. Он сумеет найти способ достучаться до их сердец. Высшие силы помогут ему в этом, так сказать, опосредованно, а отец Кирилл при надобности укажет более конкретный путь. Так или иначе, он, Егор, выполнит свое предназначение, и путеводной звездой ему в этом будет служить собственная воля, а не туманные и подозрительные цели фанатика-ученого.
Вскоре Горин подъехал к дому – новенькой высотке на Кутузовском проспекте. Он занимал в ней просторную квартиру-студию на последнем, сорок пятом этаже. Правда, выхоленное им – с помощью немалых средств – холостяцкое жилище недолго обслуживало его прихоти. Не прошло и года, как он сюда вселился, как в его жизни произошли те изменения, которые не только отразились на всем укладе его жизни, но в корне изменили его самого. Порой ему не верилось, что когда-то здесь больше одной ночи не задерживалась ни одна из его ветреных, зачастую случайных, подружек. Он словно стал лет на двадцать старше и с трудом представлял себе, чтобы он мог совсем недавно приводить сюда сомнительных красоток – одну за другой.
А кроме того, здесь теперь обитала Жанна, и ее присутствие обязывало его совсем к иному взгляду на свое местоположение в жизни.
Жанна встретила Егора, как заботливая жена. Помогла снять пиджак и даже разула, усадив на пуфик.
Поначалу Горин пытался протестовать против некоторых ее привычек, идущих вразрез с его взглядами на поведение красивых женщин, обладающих к тому же мощным интеллектом. Но вскоре он привык к некоторым ее странностям, тем более что странности эти были не лишены приятности и осязаемо льстили его мужскому самолюбию.
– Закончил дела? – спросила Жанна.
Ее лицо было безмятежно и дышало тихой радостью – как всегда, когда она видела его. Казалось, девушка начисто забыла разговор в сквере и их нескладное расставание.
– Да, – кивнул Егор, улыбаясь. – Закончил.
Он потянул носом.
– Что у нас на ужин?
– Ты голоден? – обрадовалась Жанна.
В последнее время Егор выказывал мало интереса к таким вещам, как кухня и гардероб, и ей приходилось чуть не силой кормить его и заставлять ходить по магазинам.
– Еще как! – подтвердил Егор.
– Мясо, – сообщила Жанна. – Телятина под белым соусом. Как ты любишь. И спаржа.
– Отлично. А вино?
– Ты хочешь вина?
– Очень.
– В таком случае, выбери сам.
Она с улыбкой указала на бар, сооруженный в дальнем конце студии.
– С превеликим удовольствием.
Егор отправился в бар и после недолгих раздумий остановился на бутылке токайского.
– Это праздничное вино, – заметила Жанна, когда он вернулся к столу.
– У меня сегодня праздник, – ответил Егор, наливая себе и ей.
– Большой?
– Очень. – Он засмеялся. – Давай выпьем за нас. И поедим…
– Давай, – согласилась Жанна.
Пока Егор насыщался, она потихоньку потягивала вино и смотрела на него, не докучая расспросами и вообще словно бы существуя на изрядном удалении от этой комнаты. Но Егор все время чувствовал на себе ее взгляд – изучающий, несколько удивленный, – и его радовал этот взгляд, как радовал вкус токайского, еда и вид огромного города из окон его вознесенного под облака жилища. Давно ему не было так хорошо, и он подумал, что четверть года – не слишком большая цена за то, чтобы почувствовать острую радость бытия и заново оценить то, что на время перестало приносить удовольствие и превратилось лишь в досадный привесок к великой миссии, назначение которой было для него тайной за семью печатями. Парадокс, но он, человек, превыше всего ценящий ясность цели и логическое обоснование всех своих поступков, целых три месяца блуждал в потемках, доверившись первому встречному и начисто удалив себя из числа вершителей своей судьбы.
Но теперь этому пришел конец, и, сознавая это, Егор с тем большим удовольствием пил вино, дающее, по верному замечанию Жанны, ощущение праздника, и глотал мясо, будя в себе то полузабытое, что некогда составляло основу его существа. И взгляд его все дольше задерживался на ногах Жанны, одетой в короткий шелковый халатик, и ее губах, всегда таких пухлых, как будто она только что проснулась.
– Вкусно? – спросила Жанна.
– У, – промычал Егор с набитым ртом. – Обалденно!
Его студенческая похвала вызвала у нее улыбку.
– Я рада.
Он вытер губы, отложил салфетку.
– Огромное спасибо. Давно я так не ел.
Жанна ответила лишь движением век, пряча лицо за бокалом.
Егор вдруг высоко поднял свой.
– Хочу выпить за тебя, моего ангела-хранителя!
Вино отуманило голову, и он бросал слова все с той же студенческой легкостью, не слишком вдумываясь в их значение, а лишь отдавая должное их уместности и созвучности его внутреннему настрою.
– А я – за тебя, – отозвалась Жанна.
– Давай, – засмеялся Егор.
Он допил бокал до дна и вылил в него остатки вина из бутылки.
– Можно узнать, какой у тебя праздник? – спросила Жанна.
– Можно, – кивнул Егор. – Освобождение!
Он значительно посмотрел на Жанну, ожидая, какой эффект произведет в ней это заявление. Но Жанна лишь поставила недопитый бокал и улыбнулась.
– Никогда не могу понять, – признался Егор, – о чем ты думаешь?
– О тебе, – коротко ответила Жанна.
– Да? И что же ты обо мне думаешь?